Читаем Воронцов полностью

У нас нет ничего особенного кроме продолжения рубки леса в Большой Чечне. Шамиль сильно сопротивляется, но с помощиею Божиею, надеюсь, мешать нам не может, и сопротивление это хотя стоит нам некоторую потерю людей, но по сие время небольшую, и доказывает лучше всего, сколько Шамиль дорожит этою местностию и сколько он боится, что плоскость Большой Чечни попадет к нам в руки, так, как это сделано в Малой Чечне. Он привел для сопротивления почти все силы Дагестана. Даниель-Бек и Хаджи-Мурат с ним, и сей последний на днях ходил в верховья рек Черных гор в Малой Чечне, где остались еще в весьма трудных местах те жители Малой Чечни, которые еще не покорились, и оттуда хотел ударить на какую-нибудь станицу Сунженскую или на мирных наших чеченцев, но Слепцов не дремал, и Козловский послал за неприятелем часть своей кавалерии. Хаджи-Мурат должен был уйти, не сделавши совершенно ничего. Но Слепцов этим не довольствовался и пошел наказывать жителей, принявших этого пришельца; в этом он совершенно успел, но не без потери с нашей стороны по особенно трудным местам, по которым он должен был следовать возвратным путем после сожжения и истребления всего принадлежащего виновным против нас аулам и хуторам. В этом деле мы потеряли, к общему сожалению, доброго и старого служилого полковника Германса и служащего в Сунженском полку сына наказного атамана Хомутова. Вообще же в Чечне и на Кумухской плоскости дела идут весьма хорошо, и я смею думать, что северная часть Дагестана недолго останется в порабощении сильного и умного возмутителя, с которым мы имеем дело.

На Правом Фланге я также надеюсь, что в этом году дела сильно подвинутся; теперь строится мост на Лабе у ст. Тенгинской, а весною пойдет сильный отряд строить укрепление, а в последствии и мост с тет-де-поном на Белой, в 35 верстах от Тенгинской станицы. Это единственный способ держать в страхе все племена Закубанские и особливо абазехов, а этим можно и должно уничтожить влияние Шамиля и его агентов на все тамошние местности.

36

Кисловодск, 20 июля 1851 г.

Ты мне пишешь, и я сам думал, что ничто не помешает мне отправиться именно завтра на Правый Фланг и, пробыв там несколько дней, через Ейск и Крым на настоящий отдых; но здесь более нежели на всяком другом месте человек предполагает, но не располагает. Покамест все идет так хорошо в Чечне и за Кубанью, Шамилю вздумалось попробовать смелую штуку в Дагестане. После первой неудачи Омара Салтинского, он отправил Хаджи-Мурата с партиею около 800 доброконных через Буйнаки, которые он разграбил, в Кайтаг и вольную Табасарань, где многие или от страха, или с дурным намерением к нему пристали. Князь Аргутинский, узнав это на Турчидаге, был в довольно затруднительном положении, ибо около Чоха и Согрателя находился Шамиль с сильным сбором. Он однако решился идти против главной неприятельской операции и, оставив хорошего штаб-офицера с четырьмя батальонами, сам с пятью батальонами, с драгунами, милициею и проч. пошел через Чирах в Табасарань. Не знаю, как и когда это все развяжется и надеюсь на Бога, на славное войско и опытного нашего начальника Дагестана; но во всяком случае ехать отсель на Правый Фланг, прежде нежели получу известие о чем-нибудь решительном, невозможно, тем более ежели там хуже загорелось, надо будет подвинуть в Сунжу и к Шуре резерв из войск Левого Фланга. Я непременно напишу тебе, как скоро узнаю что-нибудь интересное, а теперь скажу только, что 8-го числа князь Аргутинский должен был выйти из Кумуха на Чирах, и что я считаю около 4-х переходов, чтобы войти в Табасарань; один батальон из Гельмеца на Самуре выступил к Чираху, чтобы действовать по обстоятельствам.

37

Кисловодск, 4 августа 1851 г.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии