Читаем Воронцов полностью

В день выхода газеты А. Г. Тройницкий получил записку от секретаря М. С. Воронцова, М. П. Щербинина: «Статья, сегодня помещенная в „Journal d’Odessa“ по случаю смерти Пушкина, принята была всеми, а в особенности графинею Воронцовою, с восхищением. Так как, вероятно, она же, т. е. статья сия, будет помещена и в „Одесском вестнике“, то я спешу повергнуть пред вами мысль, родившуюся у графини Елизаветы Ксаверьевны, т. е. что большая часть стихотворений Пушкина созданы были в Одессе, во время его здесь пребывания. Мысль сия достойна быть обработанною. Впрочем, Бог знает, что скажут в Петербурге…»2

Итак, статья, посвященная Пушкину, появилась и в «Одесском вестнике». Ее не пришлось перепечатывать из «Journal d’Odessa». Она уже была написана Н. Г. Тройницким, братом редактора «Journal d’Odessa».

До Одессы не дошло требование высшей власти сокращать сообщения о смерти Пушкина, а М. С. Воронцов не пожелал стать добровольным «цензором».

Спустя полвека Н. Г. Тройницкий вспоминал, что как только он узнал о смерти Пушкина, сразу же побежал в типографию, попросил бумагу и быстро написал статью. «Но печатать ее без разрешения графа Воронцова, управлявшего краем, нельзя было. Предъявили статью графу. Он стал читать ее, читал очень внимательно и дозволил печатать, заметив при этом: „да уж не много ли тут сказано? Ведь у нас были Державин, Ломоносов…“»3.

Дозволил печатать, подчеркнем, несмотря на то, что мог догадываться, а, возможно, и знал о вероятном недовольстве Петербурга. О Державине же и Ломоносове вспомнил Михаил Семенович потому, что в детские годы воспринял от отца восхищение их стихами. (Кстати, когда была объявлена подписка для сбора денег на сооружение памятника М. В. Ломоносову, то больше всех внесли Николай 1–5 тысяч рублей и М. С. Воронцов — 2 тысячи рублей.)

«Впрочем, граф всегда относился к Пушкину благосклонно, — продолжал Н. Г. Тройницкий, — и даже покровительствовал ему, невзирая на некоторые из его школьнических выходок — как следствие темперамента и молодости поэта»4. «Мы помним его еще цветущим юношею, когда он жил некогда в Одессе и написал здесь многие из своих очаровательных произведений»5.

«Своими чудными звуками, своими вдохновенными созданиями он выражал все поэтические стороны современной жизни русского мира, и выражал их так глубоко, так прямодушно, так возвышенно. Он указывал нам на все великое нашего века, доступное всеобъемлющему чувству его души, чувству такому могучему, такому поэтическому. Певец в высшей степени народный, он одинаково понимал и сокровеннейшие тайники русского мира, и общие черты жизни человечества. Картины внешней природы и глубокие явления мира нравственного облекались в его творениях в такую свежесть, в такую силу, в такую образность выражения. Ознаменованный печатью высокого гения, он рассыпал в разнообразных произведениях своих столько могущества и фантазии, что чем долее и глубже всматриваешься в них, тем более открываются в них целые миры неподражаемых красот». И в заключение: «О, над могилою твоей обольется горькими слезами каждый сын России, кому дорога русская слава, в ком горит светлая любовь ко всему родному!»6

М. С. Воронцов узнал о смерти Пушкина из письма М. И. Лекса, который когда-то служил в его одесской канцелярии, а в то время занимал высокий пост в Петербурге.

«Покорнейше благодарю за письмо Ваше, — писал Михаил Семенович Лексу. — Мы все здесь удивлены и огорчены смертию Пушкина, сделавшего своими дарованиями так много чести нашей литературе. Еще более горестно думать, что несчастия этого не было бы, если бы не замешались в этом деле комеражи, которые, вместо того, чтобы успокоить человека, раздражали его и довели до бешенства»7. (Комеражи — по-французски — сплетни, сплетники.)

И. С. Зильберштейн, опубликовавший этот отрывок из письма Воронцова Лексу, не поверил в искренность генерал-губернатора: «Несомненно, — что лицемерно-сочувственные строчки Воронцова о гибели поэта вызваны были желанием хитрого царедворца отделить себя в глазах общества от врагов Пушкина»8.

Михаил Семенович не был ни хитрым царедворцем, ни врагом Пушкина, а потому нет никаких оснований сомневаться в его искренности.

М. И. Леке, знавший о прошлой размолвке между М. С. Воронцовым и А. С. Пушкиным, решил познакомить с этим письмом В. А. Жуковского: «Имею честь препроводить при сем выписку из письма графа М. С. Воронцова. Он достойно чтит память незабвенного Пушкина и чрез то усиливает свои права на общее уважение»9.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии

Все жанры