Воронка

… «Утро добрым не бывает!» Эта истина заново открылась Седову, едва рассвет проник в окна его маленькой квартиры. Словно петух, встречающий первый луч солнца, заголосил телефон. С трудом открывая мутные свои глаза, Пашка проклинал мерзавца Белла за все хорошее, что тому удалось сделать для человечества. Телефон продолжал названивать и пара недобрых пожеланий была отнесена на счет настойчивого звонаря. Однако, вместе с разбуженным сознанием, проснулось и глубоко запрятанное вчерашнее потрясение: Ника.

— А… — первая попытка произнести короткое слово была неудачной. Пересохшее горло не желало издавать звуков. Кашлянув, Паша попробовал еще раз и вышло лучше: — Алло!

Но он опоздал. Проклинаемый звонивший потерял терпение и отсоединился. В трубке щелкнуло, раздались гудки отбоя. Пашка выругался так, что сам окончательно проснулся. Подождав немного повторного звонка, он натужно зевнул, пытаясь вызвать желание сна и, не добившись ничего похожего, отправился на кухню. Там он дождался пока закипит чайник, налил себе кофе и только тогда позволил воспоминаниям напасть на себя.

— …Мы с Никой потому и сошлись, что противоположности притягиваются, — говорил всхлипывающий Роман на обратном пути от злосчастного хутора Березового. Седов сам сел за руль его «Тойоты», позволив хозяину машины выпустить свои эмоции. Он и выпускал: — я восхищался ею: вся такая живая, такая активная! У меня совсем другой склад характера — я такой рациональный, такой разумный. Если что — уступаю. Промолчу, уйду. А она — вся огонь! Рядом с ней никогда не было пусто или скучно. Заводная, на спор пройдется по верху двухметрового каменного забора или угонит машину с охраняемой стоянки. Да, и такое могла провернуть! Я боялся неприятностей, а Ника только смеялась. Мне бы вечером в компьютер поиграть и ничего не надо, а она маялась, если сидела дома хотя бы один вечер, ей постоянно не хватало адреналина, драйва. Я весь свой адреналин из леталок и стрелялок получал. Ей же настоящие эмоции нужны были. Видно получила она свой адреналин… Ох, ну что мне стоило увезти ее в другой город, в другую жизнь! Но это сейчас все выглядит таким ясным, а еще вчера мне казалось, будто выхода нет.

Они уже выехали на трассу, ведущую в Гродин. Смываться из Башни Ужаса пришлось с невероятной скоростью, потому что чуткий Седов во-время услышал в тишине деревенской ночи слабый рокот мотора подъезжающего автомобиля. Вначале он собирался увезти с собой и тело Ники. Эту чертову секту надо душить к такой-то матери, а труп — улика что надо. Но появление «Фольксвагена» переиграло все первоначальные планы: Пашка рассчитанной оплеухой спешно привел Романа в чувство и потащил к окну. Слава создателю, «Тойота» пряталась вне зоны видимости для водителя микроавтобуса.

С Романом расставались у Пашиного подъезда.

Я больше здесь не могу оставаться, — сказал вдовец на прощание. — Продам бизнес партнеру и уеду. Боюсь, что сектанты теперь за меня возьмутся.

— И наследили мы в башне, — с сожалением добавил Пашка. — Они будут искать, кто у них в гостях побывал.

— Вот именно. — подтвердил толстяк. — К тому же, я не верю, что Ника сама по себе решила меня убить. Скорее всего, это они ее научили.

— Зачем же им тебя убивать?

— Ну, из-за денег, например. Деньги остались бы Нике, а потом секта бы их получила.

— Похоже, Нику как-то бессмысленно прикончили! — резюмировал Седов. Роман заметно вздрогнул от этого циничного «прикончили». Но Седов этого не заметил, поскольку устал, хотел выпить, хотел забытья. Все кончено. Все в прошлом. Ситуация кармически повторилась.

— Что же, прощай, Паша!

Павел пожал протянутую руку и вышел из машины. Он остановился на пороге своего подъезда, глядя как Роман неловко пересаживает свое неуклюжее тело с пассажирского сидения за руль. «Тойота» медленно покатила прочь, свернула за угол и, только проводив машину глазами, Седов стал подниматься по ступенькам.

…Можно было бы начать напиваться прямо сейчас. Паша достал заветную свою заначку, поставил на стол, нашел в шкафчике рюмку, налил. Каждое действие он пытался наполнить предвкушением счастливейшего мига — первого легкого хмеля, который любил особенно. Он старался в красках вообразить опьяняюще легкое головокружение и то, как дивно розовеют самые черные мысли в смоченной алкоголем головушке. Он припоминал звуки и ощущения, сопутствующие желанному моменту, старался вообразить этот легкий звон, эту очаровательную теплоту ко всему вокруг себя. Преображение унылого жилища в уютный маленький рай, где есть все необходимое для счастья: напиток истинной радости, гарантированная уединенность, пачка пельменей в холодильнике, продавленный диван у стены.

Седов поднес стакан ко рту, ощутил прикосновение к чувствительным обонятельным рецепторам водочных флюидов и… поставил рюмку на стол. Тут над домом напротив Пашиного высунулся первый луч солнца. Седов прикрыл рукой покрасневшие от недосыпа глаза.

— Э! — протянул он с пониманием. В словарном эквиваленте сей звук означал: «Все хуже, чем я думал! Если и пить не могу — точно дело дрянь!».