Вороний парламент

Герни намылил руки, и они заскользили по ее телу. Тогда она взяла его руки в свои и стала медленно водить ими: сначала вверх от ребер к груди, потом к талии, бедрам, затем к ягодицам. Наконец, потеряв равновесие, она упала на него, обвив его шею руками. С ее волос текли струйки воды прямо ему на рубашку. Рука его скользнула между ее ног. Она уткнулась ему лицом в шею и слегка покусывала ее. Так они стояли некоторое время. Наконец Рейчел выпрямилась, расстегнув ему джинсы, опустилась на колени и прильнула губами к его плоти. Он смотрел на ее мокрые волосы, на скользкое от мыла тело и думал: «Кто же ты на самом деле?»

Три часа ночи. Время волков. Время смертей. Время отлива.

И вот тогда выходят на охоту нью-йоркские волки, хищники, пожиратели падали в Бронксе, на Восьмой авеню и Таймс-сквер, в Гарлеме, на безлюдных окраинах Ист-Виллиджа. Они кружат в парке прямо под окнами. Кэролайн стояла у окна, с бутылкой в одной руке и полным стаканом – в другой. Казалось, она сходит с ума. На память пришли словно в тумане стихотворные строки про что-то гибкое и кошачье, впившееся в свою жертву когтями. Она знала, что за окном бродят воры, насильники и убийцы, хотя не видела их. Впервые Кэролайн поняла, что не только ей уготованы в этом мире страдания, что она также несчастна, как и эти доведенные до отчаяния люди. Словом, в ней проснулся инстинкт стадности.

Все в этой комнате казалось ей до банальности искусственным. Телевизор, журналы, газеты, изящные лампы, дорогая мебель, даже тепло. Кэролайн выпила еще и, пошатываясь, пошла в спальню. Фотографии, словно иконы, светились в полутьме. Она разглядывала их одну за другой, словно они могли дать ей какую-то информацию.

Дэвид – младенец. Дэвид – первоклассник. Дэвид и Чезаре играют в бейсбол. Дэвид на детской горке в Вермонте. Дэвид в Диснейленде. Дэвид – в нью-йоркском метро с Анет. Дэвид – в Венеции, Флоренции, Риме и Париже. Дэвид на празднике в День благодарения (смеющийся, голова запрокинута), задувающий свечи на именинном пироге в день шестнадцатилетия. Дэвид – на побережье в Греции, в Калифорнии, в Бретани. Каждое воспоминание вызывало у нее гримасу боли. Изредка она слегка поворачивала голову и смотрела на фотографию искоса, словно прямой взгляд был более мучительным. Кэролайн внимательно рассматривала каждую фотографию, шепча при этом имя сына, вслух вспоминая, когда и где они были сделаны.

Наконец она добралась до постели со стаканом и бутылкой в руках. Стоило ей лечь, как стены ходуном заходили перед глазами. Кэролайн дважды поднимала трубку, пытаясь набрать номер, но тотчас же опускала ее на рычаг. Проспала она около часа и видела во сне Вудсток. Дэвид был там, но она не могла его найти и ходила из комнаты в комнату, заглядывая в каждый уголок. Дом превратился в лабиринт. Непоседливость сына ее раздражала, но винить его в этом, она знала, нельзя. С этим чувством она и проснулась. Бутылка выпала из рук, и покрывало стало мокрым от виски. Кэролайн вылила остатки в стакан и пошла к стене с фотографиями, чтобы опять вознести молитву.

* * *

Они ели, сидя в креслах у камина и балансируя подносами на коленях. На Рейчел был все тот же халат Герни, влажные волосы собраны сзади в «хвостик» и схвачены резинкой.

– Великолепно, – говорила она, отправляя в рот кусочки бифштекса и макая в соус картофель. – Просто здорово!

Герни разлил по бокалам вино.

– Ты говорила, что есть кое-что новенькое, – сказал он.

– Да, кое-что есть. Дом на Чейни-Уок. Ты был там?

Герни кивнул.

– Я тебе уже говорила, что это – бордель и хранилище героина, поступающего вместе с обычными продуктами Паскини. Но интереснее всего то, что этот дом иногда служит тюрьмой.

– Он ваш или наш?

– И ваш, и наш, я думаю. Я не допытывалась... Один вашингтонский коллега сказал мне об этом доме, даже не подозревая, что проговорился. Он был уверен, что я в курсе дела. Ну, я и не стала расспрашивать.

Поразмыслив, Герни спросил:

– Ну и?..

– Речь идет о самом Паскини. Он исчез. Дом его заперт, там только охранники. Самого «рыбака» не могут найти. Все очень странно. Я пыталась разузнать, в чем дело, но безуспешно, – сказала Рейчел и после паузы спросила: – Что бы это могло значить?

Герни покачал головой:

– А ты как думаешь?

– Не знаю.

Рейчел отодвинула поднос с пустой тарелкой и отпила из бокала вина.

– Вот и вся информация, Саймон.

Он отнес посуду на кухню и посмотрел на видневшийся за окном холм. Снег не прекращался, напротив, даже усилился. Дул холодный ветер. Сосны заиндевели. Мороз был градусов пять, а может быть, десять. Все вокруг замело снегом.

Рейчел опустилась на пол возле камина. Герни подбросил поленьев, сел в кресло, стоявшее у нее за спиной, и положил руки ей на грудь. Она хмыкнула и, заерзав на месте, стала придвигаться к нему. Он спустил с ее плеч халат. Она высвободила руки из рукавов и, повернувшись к нему, подставила губы для поцелуя.