Воронята

Это был неуместный вопрос, так как она уже «Поднялась». Она стояла наверху лестницы, одетая в кружевное платье, которое Блу соорудила для неё. Её волосы были туго связанны, это было знаком того, что она не боится запачкать руки.

— Персефона, — прогремела Кайла. Она вышла из шока и теперь была просто зла. — Тебе следует подавать какой-нибудь знак, когда входишь в комнаты.

— Я позволила лестнице скрипнуть, — Персефона показала на половицу. — Мора сказала, что вернётся к полуночи, так что закончите к этому времени.

— Она знает? — Блу и Кайла сказали в унисон.

Персефона наклонилась, чтобы рассмотреть чёрную, кожаную маску с длинным остроконечным клювом.

— Вы же не думаете, что она поверила в ваше кино-прикрытие?

Кайла с Блу переглянулись. Блу поразмыслила над тем, что это значит: Мора хотела знать больше о Нив, нежели они уже знали.

Блу поинтересовалась:

— Прежде, чем мы начнем, не собираешься ли ты объяснить, почему, как сказала Нив, она была здесь, в Генриетте?

Кайла двигалась по комнате, потирая руки, как будто она либо согревала их, либо раздумывала, с чего бы начать обыск.

— Это довольно просто. Твоя мать позвала её сюда, чтобы разыскать твоего отца.

— Ну, — поправила Персефона, — это не совсем правда. Мора говорила, что Нив первая обратилась к ней. Нив сказала, что, возможно, у неё получится разыскать его.

— Внезапно накатила грусть до посинения[43]? — спросила Кайла.

— Я бы предпочла, чтобы ты не использовала это выражение, — попросила Блу.

— Внезапно появилась грусть из ниоткуда? — повторила Кайла. Она подняла свечу. — Это кажется странным.

Блу скрестила руки на груди.

— До сих пор не хватает многих деталей.

Кайла постучала свечой, которую держала в левой руке, об свою правую руку.

— Если по существу, то твой отец объявился восемнадцать лет назад, пал к ногам Моры, сделал из неё абсолютно бесполезную подругу в течение года, а потом исчез после твоего рождения. Он был скрытен и мил, и, я полагаю, он остался хламом трейлерного парка в полицейском досье.

— Кайла! — предупредила Персефона.

— Это меня не заботит, — ответила Блу. Как её мог заботить какой-то там незнакомец из прошлого? — Я просто хочу знать факты.

Персефона покачала головой.

— Тебе обязательно быть такой здравомыслящей?

Блу пожала плечами. Она спросила Кайлу:

— Что тебе свеча говорит?

Держа свечу на расстоянии от своего тела, Кайла прищурилась.

— Только то, что её использовали для магического заклинания. Поиска объектов, которых я и ожидала.

Пока Кайла рылась в море вещей, Блу думала о том, что только что узнала о своем отце, и обнаружила, что все еще сохраняла беспричинную нежность к нему. Ей также понравилось, что он был симпатичным. Она сказала:

— Я слышала, как мама говорила Нив, что поиск походит на наблюдение за ним он-лайн.

— Звучит правдиво, — заметила Кайла. — Это было простое любопытство. Не то что бы она тосковала по нему.

— О, вот как, — пробормотала Персефона. — Мне ничего об этом не известно.

Это заставило Блу навострить уши.

— Погодите, вы думаете, что мама все еще влюблена в… у него есть имя?

— Кутенок, — ответила Кайла, а Персефона хихикнула, явно ссылаясь на воспоминания Моры, такой нечувствительной в любви.

— Я отказываюсь верить, что мама звала какого-то мужчину кутенком, — сказала Блу.

— Ой, да еще как называла. А еще любовником. — Кайла подняла пустую чашу. На дне была корка, будто когда-то там была жидкость какой-то консистенции. Как пудинг. Или кровь. — И тыковкой.

— Вы приукрашиваете.

Блу было стыдно за маму.

Персефона немного покраснела от попыток сдержать смех, мотая головой. Длинные пряди волос вылезли из узла, как будто она вышла из торнадо.

— Боюсь, что нет.

— Почему бы вы называли кого-нибудь…

Повернувшись к Блу с чрезвычайно изогнутыми бровями, Кайла перебила:

— Включи воображение.

И Персефона взорвалась неудержимым смехом.

Блу скрестила руки.

— Ой, правда.

Ее серьезность служила только, чтобы растворился всякий самоконтроль, который еще оставался у этих двух женщин. Неудержимо смеясь, они начали обмениваться другими уменьшительными именами, которые, видимо, Мора выдумывала восемнадцать лет тому назад.

— Дамы, — серьезно сказала Блу. — У нас только сорок пять минут. Кайла, дотронься до них.

Она указала на зеркала. Из всех странных вещей в комнате она нашла их самыми жуткими, и это выглядело хорошей причиной попытаться с ними.

Глотая смех, Кайла ступила к зеркалам. Было что-то обескураживающее в абсолютной непрактичности двух отражающих поверхностях, направленных друг на друга.

— Не становись между ними, — предупредила Персефона.

— Я не идиотка, — парировала Кайла.

Блу поинтересовалась:

— Почему не становиться между ними?

— Кто знает, что она с ними делает. Я не хочу свою душу, загнанную в бутылку в другом измерении или еще чего-нибудь.

Кайла осторожно схватила край ближнего зеркала, чтобы не попасть в отражение второго. Хмурясь, она шарила рукой напротив Блу. Блу любезно подошла и позволила Кайле сжать ее пальцы на своем плече.

Прошла секунда, тишину нарушали только насекомые по ту сторону окна.