Воронята

Тут он замолчал и уронил голову на руки. Пальцами он перебирал волосы над ушами. Костяшки у Адама побели. Он втянул в себя воздух – судорожно, как бывает, когда человек очень старается не заплакать.

Ганси подумал про сотню вещей, которые мог сказать Адаму. Что всё будет хорошо, что это к лучшему. Что Адам Пэрриш принадлежал самому себе еще до знакомства с ним и не утратил бы самостоятельности, даже если бы переехал на Монмутскую фабрику. Что иногда Ганси мечтал поменяться с ним местами, поскольку Адам был реальным и настоящим, в том смысле, который для Ганси казался недостижимым. Но его слова отчего-то превратились в невольное оружие, и он не доверял самому себе, зная, что случайно может вновь ими выстрелить.

Поэтому они молча поехали за вещами Адама. Когда они покидали поселок трейлеров в последний раз, миссис Пэрриш смотрела на них сквозь кухонное окно. Адам не обернулся.

39

Когда Блу пришла вечером на Монмутскую фабрику, ей показалось, что там пусто. Без машин на парковке вся постройка имела безутешный, заброшенный вид. Блу попыталась представить себя Ганси в ту минуту, когда он впервые увидел старый склад и понял, что это прекрасное место для жилья, но не смогла. Точно так же, глядя на «Камаро», она не могла представить, что это прекрасная машина, а глядя на Ронана – что он отличный друг. Но уверенность Ганси действовала на нее: Блу нравилась Монмутская фабрика, и Ронан начал ее привлекать, а машина…

Ну, без «кабана» она еще могла бы прожить.

Блу постучала в дверь на лестнице:

– Ной! Ты здесь?

– Здесь.

Она не удивилась, когда голос Ноя донесся у нее из-за спины, а не из-за двери. Блу повернулась и сначала увидела его ноги, а потом, постепенно, всё остальное. Девушка всё еще сомневалась, что Ной действительно здесь – и что он был здесь с самого начала. В последнее время она совсем перестала понимать, что представляло собой существование Ноя.

Она позволила ему погладить себя по голове ледяными пальцами.

– Не такие колючие, как обычно, – грустно сказал Ной.

– Я мало спала. Чтоб были нормальные колючки, мне нужен сон. Я рада тебя видеть.

Ной скрестил руки на груди, потом опустил их, сунул в карманы и опять вытащил.

– Я нормально себя чувствую, только когда ты рядом. В смысле, нормально, как раньше, до того как нашли мое тело. Все-таки не так, как в те времена, когда…

– Я не верю, что ты настолько уж отличался, когда был живым, – призналась Блу.

Но она и правда до сих пор не могла совместить Ноя с тем брошенным красным «Мустангом».

– Я думаю, – осторожно произнес Ной, что-то припоминая, – что тогда я был хуже.

Эта тема грозила привести к его исчезновению, поэтому Блу быстро спросила:

– А где остальные?

– Ганси поехал вместе с Адамом за его вещами. Адам переезжает, – объяснил Ной. – Ронан пошел в библиотеку.

– Переезжает? Я думала, он сказал… подожди – куда пошел Ронан?!

С массой пауз, вздохов и рассеянного разглядывания деревьев, Ной описал ей события минувшей ночи, закончив так:

– Если бы Ронана арестовали за драку с мистером Пэрришем, его выгнали бы из Агленби при любом раскладе. В школе никоим образом не потерпели бы ученика, обвиненного в хулиганском нападении. Но Адам сам подал на отца в суд, так что Ронан соскочил с крючка. Теперь, конечно, Адаму нужно уехать из дому, потому что отец его ненавидит.

– Ужас, – сказала Блу. – Ной, какой ужас. Я не знала про отца Адама.

– Адам предпочитал молчать.

«Место, откуда я рано или поздно уеду». Она вспомнила, как Адам назвал свой дом. Вспомнила жуткие синяки и несколько фраз, которыми обменялись парни и которые тогда казались непонятными, – сплошь завуалированные намеки на его жизнь дома. Первая мысль Блу была до странности неприятная – что она оказалась недостаточно хорошим другом, и Адам не решился поделиться с ней своими трудностями. Но эта мысль мелькнула и пропала, почти сразу сменившись пугающим осознанием того, что у Адама больше нет семьи.

Чем бы она была без родных?

– Так, погоди. Что Ронан делает в библиотеке?

– Зубрит, – сказал Ной. – В понедельник экзамен.

Это было самое приятное, что Блу когда-либо слышала о Ронане.

Наверху, ясно слышимый сквозь потолок у них над головой, зазвонил телефон.

– Возьми трубку! – коротко приказал Ной. – Скорей!

Блу слишком долго прожила с женщинами в доме номер 300 на Фокс-Вэй, чтобы сомневаться в интуиции Ноя. Бегом, чтобы не отставать от него, она поднялась по лестнице к двери. Та была заперта. Ной сделал несколько непонятных движений. Блу никогда не видела его таким взволнованным.

– Я бы мог ее открыть, если бы… – выговорил он.

«Ему не хватает сил», – поняла Блу.

И коснулась его плеча. Подкрепившись ее энергией, Ной навалился на защелку, открыл замок и распахнул дверь. Блу бросилась к телефону.

– Алло? – задыхаясь, сказала она в трубку.

Телефон был старый, черный, с диском, совершенно в духе Ганси, любившего странные и почти нефункциональные вещи. Зная его, нетрудно было предположить, что он обзавелся городским номером только для того, чтобы поставить на стол этот конкретный телефон.