Воронята

До Генриетты оставалось полчаса езды. В крошечном городке, состоявшем только из неестественно яркой автозаправки, Ганси остановился на светофоре, который горел красным, пропуская незримый поперечный поток.

От Ронана требовалось так мало – ходить на занятия, читать, получать отметки. А потом он бы получил свободу, взял у Диклана деньги и мог делать, черт побери, что вздумается.

Ганси посмотрел на мобильник. Связи не было. Он очень хотел поговорить с Адамом.

Ветер, врывавшийся в открытое окно, вносил в машину запах листьев, воды, растительности, чего-то тайного. Ганси, сильней, чем когда-либо, хотел потратить всё время на Кабесуотер, однако большую часть предстоящей недели должны были отнять занятия (после разговора с Пинтером – никаких прогулов). После школы предстояло усаживать Ронана за уроки. Мир открывался перед Ганси, и Ной нуждался в нем, и Глендауэр вновь казался реальностью… и вместо того чтобы броситься вперед и ухватить свой шанс, Ганси должен был нянчиться с Ронаном.

Чертов Ронан.

Загорелся зеленый свет. Ганси с такой силой нажал на газ, что покрышки завизжали и задымились. «Кабан» сорвался с места. Чертов Ронан. Ганси переключал с одной скорости на другую, быстрей, быстрей, быстрей. Мотор заглушал биение его сердца. Чертов Ронан. Стрелка на спидометре карабкалась всё выше и наконец коснулась красного предупреждающего сектора.

Ганси достиг максимума, который дозволялся на этой трассе. У машины еще оставались силы. Мотор отлично работал в прохладном воздухе, езда была быстрая и незатруднительная, и ему отчаянно хотелось посмотреть, как «кабан» поведет себя дальше.

Он спохватился и прерывисто вздохнул.

Будь он Ронаном, он продолжал бы набирать скорость. Вот в чем заключалась проблема: для Ронана не существовало ни границ, ни страхов, ни пределов. Будь Ганси Ронаном, он давил бы на газ, пока не встретил бы выбоину, копа или дерево. Он плюнул бы на завтрашние уроки, чтобы осмотреть лес. Он бы сказал Ронану, что это его проблемы, если его исключат. Если бы Ганси вообще о нем подумал.

Он не знал, что значит быть таким, как Ронан.

«Камаро» вдруг содрогнулся. Ганси снял ногу с педали газа и уставился на тускло освещенные приборы, однако ничего необычного не увидел. В следующее мгновение машина вновь дернулась, и Ганси понял, что всё кончено.

Он едва успел найти относительно ровное место, чтобы затормозить, прежде чем мотор замолчал, совсем как в день святого Марка. Стоя на обочине безлюдной дороги, Ганси повернул ключ в замке зажигания, но тщетно.

Он позволил себе скудное утешение, произнеся вполголоса бранное слово, худшее из всех, какие знал, а затем вылез из машины и открыл капот. Адам научил его базовым вещам: менять свечи, сливать масло. Если бы слетел какой-нибудь ремень или из недр машины торчал бы свежеоторванный конец шланга, он, возможно, справился бы и с этим. Но мотор был для Ганси загадкой.

Он достал телефон из заднего кармана и обнаружил, что связи почти нет. Достаточно, чтобы его помучить, но слишком мало, чтобы позвонить. Ганси обошел вокруг машины в позе статуи Свободы, держа мобильник над головой. Ничего.

Он с некоторой горечью вспомнил предложение отца забрать «Шевроле Субурбан».

Ганси понятия не имел, сколько проехал с тех пор, как миновал заправку на перекрестке; ему казалось, что он был уже где-то неподалеку от Генриетты. Если двинуться в сторону города, возможно, связь появится, прежде чем он найдет заправку. Или надо просто подождать. Иногда, если «кабан» глох, он оживал после того, как мотор немного охлаждался.

Но Ганси слишком нервничал, чтобы сидеть на месте.

Он едва успел запереть машину, когда позади «Камаро» кто-то остановился. Включенные фары ослепили Ганси. Отвернувшись от света, тот услышал, как хлопнула дверца; по гравию заскрипели шаги.

Сначала приближавшаяся к нему фигура казалась незнакомой – гомункул вместо человека. Затем Ганси его узнал.

– Мистер Пуп? – произнес он.

Баррингтон Пуп был в темной куртке и спортивных ботинках, и в преувеличенно крупных чертах его лица читалось какое-то странное напряжение. Словно он очень хотел задать вопрос, но не мог подобрать слова.

Он не спросил «у вас проблемы с машиной?» или «это вы, мистер Ганси?». Вместо всех возможных вариантов Пуп облизнул губы и сказал:

– Мне нужна твоя тетрадка. И мобильник лучше тоже отдай.

Ганси показалось, что он ослышался. Он переспросил:

– Что?

Пуп достал из кармана темной куртки маленький, но на вид необыкновенно реальный пистолет.

– Тетрадку, которую ты приносишь в школу. И мобильник. Живей.

Наличие пистолета почему-то было трудно уложить в голове. Трудно было перейти от мысли о том, что Баррингтон Пуп какой-то стремный и об этом можно пошутить с Ронаном и Адамом, к тому, что у Баррингтона Пупа есть пистолет и он целится в Ганси.

– Хорошо. – Ганси моргнул. – Ладно.

Что еще оставалось? Он ставил свою жизнь выше всего, чем обладал, разве что за исключением «Камаро», но машина Пупа не интересовала. Ганси протянул ему мобильник.

– Тетрадь в машине, – сказал он.

– Достань, – велел Пуп, направив пистолет ему в лицо.

Ганси открыл дверцу.