Ворон

Она пыталась еще что-то сказать, да не могла, лишь несвязные звуки прорывались сквозь рыданья. Было это ужасающе противоестественное, отвратительное. Фалко не мог удержать слезы, дрожь пробивала, и он все бы жизнь отдал, лишь бы только она не страдала так.

И он шептал ей:

— Прошу тебя, не надо плакать. Все будет хорошо. Немного вон в ту сторону пройдем, выйдем из этого дыма, а там солнышко светит. Знаешь ли, какой сейчас ясный, солнечный день?! Не плачь: мы все заново отстроим, краше прежнего. Веришь ли, что немного времени пройдет и ты по прежнему со своими родными жить будешь? Ну, что же ты плачешь — не плачь пожалуйста! Пойдем, я тебя к солнышку выведу. — И он вытер ей слезы.

Девочка не плакала больше, но озиралась — все ожидала, когда ее выведут к свету. И тут Фалко не побежал бы, пытаясь спасти детей Туора, так как теперь был иной ребенок, которого он должен был беречь, но случилось почти невозможно: мать этой девочки не была сожжена — она избежала драконьего пламени и паучьих клешней; и все время, пока вокруг ревели огненные столбы, искала своих родных. И вот именно теперь вырвалась она из дымка, и, даже и не заметив Фалко, с радостным воплем рухнула перед дочкой на колени, стала истово целовать, без конца повторяя ее имя.

Фалко рассеяно улыбнулся, пробормотал: «Ну, вот…» — а потом встрепенулся, и громко заговорил, обращаясь к хоббитке:

— Идите вон в том направлении. — тут махнул рукою в ту сторону, откуда прибежал. — Пройдете шагов сто и выйдете в солнечный свет. — укройтесь там в травах…

Вскоре он взбежал на вершину холма и пред ним, словно внутренности некоего мрачного шатра раскрылись — солнечные лучи пробивались через верхние его слои, однако в нижних застревали; отчего постоянно изменялась над головой клубящаяся картина теней — за этим полотном угадывались блестки Андуина.

Там Фалко повалился наземь и лежал не смея пошевелиться: совсем близко гремела орочья брань; многие слова были из общего наречья — правда все грубые, точно переделанные специально для ругани. Кричали наперебой:

— Говорил же: сразу надо было бежать! Теперь здесь застряли! Бр-ррр!

— Ах ты, пожиратель тухлой конины! Как уходить, когда тут золото, когда тут много свежего мяса поблизости копошится!

— Ты, эльфишрбский приспешник! Собери свои куриные мозги и бр-рр, подумай: где у тех грязных землекопов золото! Где ты найдешь свежего мясо, когда его крылатое величество всех их уже изжег и даже жаркое нам не оставил! Одни угольки!

— Верно Бруха говорит! А что, если этот мерзкий, колючий светильник выглянет?! Где нам от него прятаться?! А?! Уж не с мышами ли под навесом! Ты знаешь, что они если голодны выпьют и нашу кровь?

— Проклятый ветер темноту отогняет! Теперь до вечера придется ждать!

— Если Ему будет угодно, он нагонит и раньше!

— А если не угодно?!

— Бр-рр — так бы и переломил твою тупую физиономию! У меня уже в желудке урчит. Так бы и съел… Агр-ррр, кого бы угодно съел!

— Быть может, съедим детенышей?

— Безмозглый! Их же сам Брогтурук сторожит!

— А мы потихоньку — выкрадем, всех сожрем — никто и не узнает!

— Я бы и сам похрустел их косточками! Бр-рр! Но он не даст! Ты знаешь, что будет за ослушание!..

— Да — он уже Рукбугра зарубил!

— А Хропу лапу срубил!

Тут орки сильно развопились — злоба била из каждого слова, и порою удивительным казалось, что они до сих пор еще не перегрызлись.

Фалко приподнял голову и увидел, что на склоне, ведущему к Андуину, шагах в десяти перед ним, возле переломленной яблони, сидели орки; а шагах в десяти за ними виделся черный навес, под которым болезненно щурились от малейших просветов вампиры…

Прошел примерно час. Но вот орки вскочили на свои кривые лапы — завопили совсем уж неистово: оказывается этому суматохи стала некая черная птица принесшая их предводителю послание с того берега. И единственный, кто из них умел читать, надрывался пронзительным старческим голосом — и по слогам:

— «Всем, всем! От главы войска… — тут прозвучало множество титулов, которые можно и опустить, под титулами значилось некое заковыристое имя. — …Из Зловонного бора, приближаются опасные и мерзостные враги — энты! — тут среди орков прокатилась волна испуганной ругани; чтец же продолжал. — Мерзостные враги прибудут к вам менее чем через полчаса! Для спасения отряда приказываю: подняться на летучих корзинах в тени от крыльев дракона, и проследовать на западный берег…»

Орки бесновались вовсю — доходило и до потасовок, кого-то даже зарубили. Брогтурук — этот огромный орк в золотой кольчуге орал:

— Что вам было приказано, то и исполните!

Орки кричали ему испуганным хором:

— Так, ведь мыши не переносят свет!.. — тут следовали орочьи, непереводимые ругательства. — Они ослепнут! Они в воду повалятся!

Тут Брогтурук, с размаха ударил одного из них, и выбил клык:

— Сказано — значит исполнять! Не вашим цыплячьим мозгам тягаться с мозгом самого…! Немедленно приступить!

Орки рокотали. Двое попытались бежать, но были схвачены, и в назидание иным — обезглавлены самим Брогтуруком.