Ворчуны за бортом!

Мистер Ворчун посмотрел на господина, который стоял рядом с Моллюском. На нём были синие парусиновые туфли, синий пиджак с золотым якорем на нагрудном кармане и синий шейный платок, повязанный вокруг шеи. На голове у него была белая фуражка с синим козырьком (на котором был вышит золотой якорь). Он выглядел как самый настоящий капитан, с ног до головы.

— А ты хороший капитан? — поинтересовался мистер Ворчун из лодки.

— Я потопил два судна, а одно посадил на мель! — сообщил капитан. — А значит, я сталкивался с крушениями и научился их избегать! Я самый лучший!

Его голос показался Лучику ужасно знакомым. Он внимательно посмотрел на капитана, пытаясь издалека разглядеть его лицо.

Вдруг Завиток и Спиралька вспорхнули в воздух и улетели.

— Мистер Лэзенби! — поражённо прошептал Лучик. И — представляете! — оказался совершенно прав.

— Завиток! Спиралька! — закричала Мими вслед птичкам.

Но в голубом небе их уже и след простыл. Роддерс Лэзенби начал спускаться по железной лестнице, приделанной к причалу.

— Ну, здравствуйте ещё раз! — поздоровался он с Лучиком и Мими. — На фабрике «Разрушения Лэзенби», которую я должен был посетить, произошёл взрыв, так что мой визит пришлось отложить. Вот ведь вам повезло, а! Вперёд же! Вперёд!

Он спрыгнул с последней ступеньки и с подскоком приземлился на палубу.

— Невероятно, — сказал Лучик.

— Какое чудесное совпадение, — сказала Мими таким тоном, что сразу стало ясно: она не из тех девочек, которые верят в чудесные совпадения.

— В нужное время в нужном месте! — сказал Роддерс Лэзенби. — Мой багаж вот-вот прибудет.

Лучик облегчённо выдохнул, радуясь, что на этот раз чемодан Лэзенби тащить не ему.

— Значит, вы капитан? — спросил Лучик.

— Это моё хобби. Так что рад буду помочь! — сказал Роддерс Лэзенби, оглядывая палубу «Весёлой пляски». — Вот ведь древняя бадья! — воскликнул он. — Мне нравится!

Мими пихнула Лучика локтем под рёбра и мотнула головой, словно говоря: «Давай-ка отойдём в сторонку, я тебе кое-что скажу».

(И они отошли, и Мими кое-что ему сказала.)

— Что он затеял? — шёпотом спросила она.

— То есть как это затеял? — тоже шёпотом поинтересовался Лучик.

— Он случайно встретился нам по пути: его машина перекрыла дорогу и не трогалась с места. Потом случайно так вышло, что мы подвезли его до самого порта Айзека, хотя он мог найти ремонтника в любой деревеньке. А капитан, которого нанял твой папа, — этот самый, Пряжка...

— Ляжка. Капитан Ляжка, — поправил её Лучик.

— Так вот, этот самый капитан Ляжка случайно «подвернул ногу». — Слово «случайно» Мими произнесла таким тоном, что сразу стало ясно: всё это совсем, совсем не случайно. — И тут оказалось, что Лэзенби умеет ходить под парусом...

— Но на «Весёлой пляске» нет паруса, — заметил Лучик.

Мими нахмурилась:

— Ты же понимаешь, о чём я.

— Понимаю, — сказал Лучик. — Извини.

— К тому же у него вдруг нашлось время нам помочь! — добавила Мими.

— Мне кажется, Роддерс Лэзенби не нравится тебе потому, что Завиток и Спиралька его не любят, — признался Лучик.

— Да что ты, Лучик! — воскликнула Мими. — Ну неужели ты не видишь, что всё это как-то подозрительно? Мы ведь на задании, ты что, забыл? На задании, которое связано с Очень Значительной Особой... с ОЗО, а ведь очень может быть, что кто-нибудь... — она замолчала на мгновение и выразительно посмотрела на Роддерса Лэзенби, — хочет в это дело вмешаться. Я верю ему ещё меньше, чем Максу и Марте. И, наверное, неспроста.

Глава десятая

Нежданный гость

Имя Лучику дала миссис Ворчунья. Она хотела назвать его «Лучшиком» — потому что он лучший сынишка на свете, — но дело всё в том, что первым имя записывал мистер Ворчун и пропустил в нём букву «ш». Все так привыкли к этому имени, что не стали ничего менять. Почему? Да потому что никогда ещё миссис Ворчунья не выглядела такой счастливой, как в ту минуту, когда муж передал в её волосатые заботливые руки этого ушастого малыша. Лучик принёс свет в жизнь Ворчунов.

До того момента татуировки миссис Ворчуньи были довольно мрачными. Среди них была надпись «МАМА» (а мама у миссис Ворчуньи тоже была невообразимо мрачной, и вы в этом убедитесь, если прочтёте книгу «Ворчуны опять влипли»). Ещё у неё была татуировка в виде человеческого черепа, страдающего мигренью, и ежа, которого только что переехала машина. Последняя была не такой мрачной, как может показаться (хотя на ней и виднелись следы от шин и всё такое), потому что была сделана в память не о трагическом событии, а о вкусном лакомстве. (То же самое, как если бы вы, например, сделали татуировку с кусочком пиццы — если вы, конечно, любите пиццу). Но через несколько недель после того, как в семье появился Лучик, она набила на руке большую татуировку с подсолнухом, раскрытым навстречу солнечным лучам.

 (Получилось, честно говоря, не очень красиво. Но главное — не картинка, а идея.)