Вор (Журналист-2)

В кабинете было действительно прохладно — центральное отопление еще не включили и включить должны были не скоро, а допроситься обогревателей в ХОЗУ было делом нереальным. Поэтому Геннадий Петрович сидел за своим столом в наброшенной на плечи куртке и, зябко передергивая плечами, мечтал о горячем песке, теплом море и ярком солнце. Многие «клиенты» подполковника Ващанова — бандиты и «прибандиченные» бизнесмены — продлевали летний сезон, уматывая на Кипр или в Турцию: там и в октябре еще можно загорать и купаться. Сволочи… Геннадий Петрович почувствовал сильнейшее раздражение к тем, кого еще только начинали называть новыми русскими и кто мог позволить себе поездки на модные курорты, казавшиеся еще совсем недавно абсолютно недоступными для советского человека…

Раздражение подполковника было особенно острым оттого, что, в принципе, он тоже мог бы купить тур на Средиземное море для себя и своей любовницы Светочки, танцевавшей в варьете ресторана «Тройка». Денег хватило бы и на билеты, и на приличный отель, и на кабаки. Проблема была в том, что после возвращения из такой поездки возникло бы очень много вопросов и у «особой инспекции»[9], и у старших братьев[10], и у своих же сотрудников. Правильный мент не может ездить с любовницей на Кипр. Правильный мент должен ловить тех, кто туда ездит, ходить на службу в говенном костюме, стрелять деньги перед получкой, курить дешевые сигареты и ездить на трамвае. Вот тогда ни у кого никаких вопросов не будет.

Ващанов скрипнул зубами и, скривившись, достал из лежавшей перед ним на столе мятой пачки «беломорину». Дома Геннадий Петрович уже давно курил только «Мальборо», да и на работе, честно говоря, таскал с собой «Беломор» больше для «блезиру», — когда подполковнику хотелось покурить, он выходил в коридор и стрелял сигаретку у кого-нибудь из сотрудников. Если сигарета оказывалась приличной — «Кэмел», скажем, или «Ротманс», — Ващанов, угощаясь из протянутой ему пачки, обязательно норовил подколоть сослуживца, говоря с наигранным удивлением вроде как в шутку:

— Бога-атые сигареты… Интересно, откуда у оперов деньги на такие? Коррумпируемся помаленьку?

Сотрудник, натянуто улыбаясь, начинал что-то отвечать, а Геннадий Петрович снисходительно кивал, с удовольствием затягиваясь халявкой.

Но сейчас идти в коридор на охоту подполковнику не хотелось. Час назад он, что называется, нарвался — подошел к группе оперов, смоливших у туалета что-то явно неплохое, судя по запаху, и попросил закурить. Гришка Луговой, с которым Ващанов начинал когда-то свою милицейскую карьеру еще в Куйбышевском РУВД, мгновенно сориентировался и вытащил из кармана расхристанную пачку «Беломора»:

— Держи, Гена, это вроде твои любимые?

Подполковнику оставалось только с кислой миной взять полувысыпавшуюся папиросу и удалиться к себе в кабинет, спиной чувствуя ухмылки оперов.

«Ничего, Гриша, ничего… остроумный ты наш. То-то до сих пор в капитанах бегаешь! Седой уже, а как мальчишка. И все из-за характера, не хочешь с руководством правильно отношения строить — не надо». Сам Геннадий Петрович год назад получил звание подполковника милиции и очень этим гордился. Когда у него иногда портилось на службе настроение, он открывал стоявший в кабинете шкаф и примерял китель с подполковничьими погонами, форма очень шла Ващанову, и он носил бы ее с удовольствием, но не принято это было в ОРБ, опера засмеяли бы…

На этот раз настроение было настолько паршивым, что примеркой кителя его явно было не исправить. Наверное, погода во всем виновата, льет и льет за окном, тоску нагоняет… Геннадий Петрович решительно снял трубку телефона и набрал домашний номер Светланы.

— Алло, это я. Заеду сегодня часов в семь, потолкуем… Что?… Да успеешь ты на свое выступление… В крайнем случае скажешь, что заболела. Все.

Ващанов швырнул трубку на рычаги и довольно потянулся. Вечер обещал быть более приятным, чем день. Если, конечно, ничего не случится — в ментовке, как известно, ничего нельзя загадывать наперед. Геннадий Петрович даже постучал на всякий случай по деревянному столу и поплевал через плечо: все менты люди суеверные. Работа такая. Хочешь не хочешь, а станешь суеверным.

Размышления Ващанова о том, в какой именно позе он трахнет Светочку для начала, прервал телефонный звонок. Подполковник мрачно перевел взгляд на аппарат, сердито засопел, но трубку все же снял, потому что звонил телефон, номер которого был известен очень немногим.

— Слушаю!

— Привет, дружище. Абонент не счел нужным представиться, и Геннадий Петрович нахмурился:

— Кто звонит, вам кого?

Человек на другом конце линии хохотнул хорошо знакомым Ващанову коротким каркающим смехом, в котором не было веселья и доброты:

— Не узнал, что ли? Богатым буду, не иначе… Подполковник, разумеется, уже узнал это характерное неподражаемое перханье и непроизвольно чуть привстал со стула — он всегда так привставал, когда разговаривал по телефону с начальством.