Вор времени

— Послушайте, — сказала Сьюзен. — Я не… Я не… Послушайте, я понимаю, что происходит. Действительно понимаю. У моего дедушки тоже есть парк, абсолютно черный. Но Лобсанг собрал часы! Ну, не он сам, но его часть. Значит, он спасает мир и разрушает его одновременно?

— Семейная черта, — ответил Когд. — Именно этим и занимается Время каждое следующее мгновение.

Он посмотрел на Сьюзен, как учитель — на прилежную, но глуповатую ученицу.

— Попробуй взглянуть с другой стороны, — сказал он. — Думай обо всем сразу. «Всё» — какое обыденное слово… Но «всё» значит… всё. Это гораздо больше, чем вселенная. И всё содержит все возможные события, которые могут произойти в любое время во всех существующих мирах. Не пытайся искать идеальные решения для отдельных проблем. Рано или поздно всё становится причиной всего остального.

— Вы хотите сказать, что один маленький мирок не имеет значения? — спросила Сьюзен.

Когд махнул рукой, и на камне появились два бокала с вином.

— Всё имеет ровно такое же значение, как и всё остальное, — промолвил он.

Сьюзен поморщилась.

— Знаете, именно поэтому мне никогда не нравились философы, — отозвалась она. — По их словам, все легко и просто, но стоит только выйти в реальный мир, как мгновенно сталкиваешься с трудностями. Сами посмотрите вокруг. Готова поспорить, что эти лужайки нужно пропалывать, фонтаны — чистить, а павлины теряют перья и портят клумбы… ну, или они не настоящие павлины.

— Нет, здесь все настоящее, — уверил Когд. — По крайней мере, не менее настоящее, чем все остальное. Но это есть идеальный миг. — Он снова улыбнулся Сьюзен. — И на его фоне столетия меркнут, склоняя головы.

— Я предпочла бы более осязаемую, гм, философию, — парировала Сьюзен и сделала глоток вина. Оно было идеальным.

— Разумеется. Я и не сомневался. Ты цепляешься за логику, как моллюск — за скалу во время шторма. Что ж, попробую сформулировать более конкретные советы… Защищай то, что мало, не бегай с ножницами и помни: всегда есть шанс на неожиданную конфетку. — Когд улыбнулся. — И никогда, никогда не упускай идеальный момент.

Ветер донес брызги от фонтана до их бокалов. Это длилось буквально миг. Когд поднялся.

— Что ж, по-моему, встреча между моей женой и моим же сыном завершилась, — сказал он.

Парк потускнел и пропал. Каменная скамья растаяла как туман, как только Сьюзен поднялась с нее, хотя до этого момента казалась твердой, гм, как камень, которым, по сути, она и была. Бокал исчез из ее руки, оставив только воспоминания о своем присутствии в пальцах и вкус вина во рту.

Лобсанг стоял перед часами. Времени нигде не было видно, но тон звучащей в комнате мелодии изменился.

— Она счастлива, — сообщил Лобсанг. — Она теперь свободна.

Сьюзен огляделась. Вместе с парком исчез и Когд. Не осталось ничего, кроме уходивших в бесконечность стеклянных комнат.

— Ты не захотел поговорить со своим отцом? — спросила Сьюзен.

— Потом. Время еще будет, — промолвил Лобсанг. — Уж я-то об этом позабочусь.

То, как он это сказал, осторожно роняя слова в пространство, заставило ее оглянуться.

— Ты собираешься взять все на себя? — удивилась она. — Стать Временем?

— Да.

— Но ты ведь почти человек!

— И что?

Лобсанг улыбнулся, в точности как его отец. Это была снисходительная улыбка бога. Сьюзен такие вот улыбочки просто бесили.

— А что находится во всех этих комнатах? — сменила тему она. — Ты это знаешь?

— Тут хранится идеальный миг. В каждой из них. Удлеплекс удлеплексов идеальных мигов.

— А я вот не уверена, что идеальный миг вообще существует, — буркнула Сьюзен. — Ну что, теперь мы можем вернуться домой?

Лобсанг, обмотав кулак полой рясы, ударил по стеклу передней стенки часов. Оно разбилось, и осколки посыпались на землю.

— Когда окажемся на другой стороне, — произнес он, — не останавливайся и не оборачивайся. Будет много осколков.

— Я попытаюсь спрятаться за скамейками, — пообещала Сьюзен.

— Скорее всего, их не будет.

— ПИСК?

Смерть Крыс забрался на часы и весело смотрел на них сверху вниз.

— А с ним что будем делать? — спросил Лобсанг.

— Он сам о себе позаботится, — ответила Сьюзен. — О нем можешь не беспокоиться.

Лобсанг кивнул.

— Возьми меня за руку, — сказал он.

Она послушалась.

Свободной рукой Лобсанг схватил маятник и остановил часы. В мире разверзлась сине-зеленая дыра.

* * *

Обратный путь был гораздо быстрее, но, когда мир снова обрел свое существование, Сьюзен вдруг поняла, что плывет в воде. В коричневой, грязной и воняющей гнилыми растениями. Преодолевая сопротивление намокшего платья, Сьюзен всплыла на поверхность и огляделась по сторонам, пытаясь понять, куда ее занесло.

Солнце, как пригвожденное, висело на небе. Воздух был тяжел и влажен, а еще за ней с расстояния всего нескольких футов наблюдала пара ноздрей.