Вор-любитель. Избранные рассказы о Раффлсе

Краггс ни разу не пошевельнулся, он растянулся на софе и почти совершенно заснул, но все еще не слишком крепко для меня. Я намочил свой носовой платок в хлороформе, принесенном с собой, и наложил ему осторожно на рот. Два или три хриплых вздоха, и человек этот оцепенел.

Я отнял платок, вытащил из его кармана ключ от футляра, и менее чем через пять минут ключ был уже обратно положен на место, а картина запрятана в тулью моей шляпы. Прежде чем уйти прочь, я таки выпил виски с содовой водой.

Я застал поезд, и не только застал, а мне пришлось еще минут с десять с трепетом прислушиваться в отделении для курящих первого класса с каким-то бессмысленным ужасом ко всякому звуку шагов на платформе, вплоть до самого отхода поезда. Наконец, когда поезд тронулся, и огни Ватерлоо исчезли позади меня, я мог откинуться на сиденье и закурить сигару.

Несколько человек возвращались из театра. Я как сейчас могу припомнить их разговор. Они были недовольны увиденным только что спектаклем. Это была одна из последних опер Савуа, и они с увлечением говорили о днях «Пинафора» и «Терпения». Один из них сквозь зубы начал напевать мотив, возбудивший немедленно спор, откуда этот отрывок: из «Терпения» или из «Микадо»?

Все они вышли в Сербитоне, и я на несколько восхитительных минут остался наедине со своим сокровищем.

Подумать только – мне удалось сделать то, что сорвалось у Раффлса!

Из всех наших предприятий это было первым, в котором я играл главную роль, и из всех наших дел это последнее было, в конце концов, наименее бесчестным. Правда, оно не давало покоя моей совести, но ведь я же ограбил вора, – этим решительно все сказано. И я сделал это сам, собственноручно, ipsе еgomеt![4]

Я представлял себе Раффлса, его изумление и восхищение. В будущем он станет ценить меня немного больше, и это будущее должно сделаться совершенно иным.

Имея две тысячи фунтов наличными, можно отлично стать честным человеком, – и все это благодаря мне!

В один прыжок я очутился на Эшерской платформе и нанял единственный запоздалый кэб, стоявший тут у моста. Я достиг Брум-Голля весь в лихорадке, как только мог тише поднялся наверх и увидел, что входная дверь отворяется в тот момент, когда я поднимался по лестнице.

– Так я и думал, что это ты, – весело приветствовал меня Раффлс. – Все обстоит как нельзя лучше. Тебе приготовлена постель. Сэр Бернард ждет тебя наверху, чтобы пожать твою руку.

Его хорошее настроение разочаровало меня. Впрочем, я знал этого человека: он принадлежал к числу тех, кто сохраняет самую радостную улыбку в самые черные дни своей жизни. Я слишком уже хорошо знал Раффлса в то время, чтобы ошибиться.

– Я добыл ее! – прокричал я ему в ухо. – Я добыл ее!

– Добыл что? – переспросил он меня, отступая назад.

– Картину.

– Что?

– Картину. Краггс показывал ее мне. Тебе пришлось уйти без нее. И, убедившись в этом, я решил сам до нее добраться. Вот она тут.

– Дай-ка посмотреть! – проговорил Раффлс мрачно.

Я снял свою шляпу и вынул холст с ее донышка. Пока я делал это, какой-то небрежно одетый джентльмен появился в зале и остановился, глядя на мои движения с изумленным видом.

– Довольно свеженькая для старого мастера, не правда ли? – заметил Раффлс.

Тон его был странен. Оставалось предположить лишь одно, что он завидует моему успеху.

– Так уверял Краггс. Сам я едва поглядел на нее.

– Так погляди же теперь, погляди хорошенько. Ей Богу, мне надо было получше объяснить тебе всю махинацию.

– Так это копия! – воскликнул я.

– Да, это копия, – подтвердил он, – копия, из-за которой я разрывался, гоняясь повсюду. Это копия, которую я прифрантил и спереди, и сзади так, что, по твоему собственному показанию, она произвела впечатление на Краггса и могла бы доставить ему счастье на всю жизнь, а ты впутался и ограбил его.

Я не в состоянии был произнести ни слова.

– Как вы добыли ее? – спросил сэр Бернард Дебенгам.

– Ты убил его? – спросил Раффлс насмешливо.

Я даже не взглянул на него. Я повернулся к сэру Бернарду Дебенгаму и передал ему всю историю торопливо и возбужденно, это было единственное, что я мог сделать, чтобы избавить себя от унижения. По мере того, как я говорил, я все более и более успокаивался и закончил свое повествование с меньшею горечью, высказав надежду, что в другой раз Раффлс будет сообщать мне, что он намерен делать.

– В другой раз! – тотчас вскричал Раффлс. – Любезный Банни, ты говоришь так, как будто бы мы живем грабежами.

– Полагаю, что нет, – заметил с улыбкой сэр Бернард, – вы, без сомнения, оба слишком порядочные молодые люди. Позвольте и мне питать надежду, что наш квинслэндский друг поступит именно так, как он говорил, то есть не откроет своего ящика до самого возвращения домой. Там он найдет уже мой чек, и я буду крайне удивлен, если он станет еще нас беспокоить.

Мы с Раффлсом не разговаривали до тех пор, пока я не очутился в приготовленной для меня комнате. И даже тут я еще боялся заговорить с ним. Но он вошел вслед за мной и взял меня за руку.