Вор-любитель. Избранные рассказы о Раффлсе

– В таком случае, – сказал он, – вы имеете удовольствие знать одного из самых отъявленных молодых негодяев в столице, он же fans еt origo[3] всей этой истории. Если вы знакомы с сыном, то, может быть, знаете и отца, хотя бы понаслышке? В таком случае мне незачем говорить вам, что это очень странный человек. Он живет одиноко, среди склада редкостей, недоступных ни для чьих взоров, кроме его собственного. Говорят, у него лучшая во всей южной Англии коллекция картин, хотя никто никогда ее не осматривал, так что проверить это нельзя. Картины, скрипки и мебель – вот его слабость. Не подлежит ни малейшему сомнению, что он до крайности эксцентричен. Никто не станет отрицать, что и в его отношениях к сыну также сказывается значительная доля эксцентричности. Сэр Бернард годами платил его долги, и вдруг в один прекрасный день, по-видимому, без малейшего к тому повода, не только отказался впредь их уплачивать, но и совершенно прекратил выдачу содержания молодому человеку. Теперь я расскажу вам, что из этого вышло, но прежде вы должны узнать или припомнить, что год или два тому назад я вел в суде одно небольшое дельце молодого Дебенгама. Я провел его как нельзя лучше, и сэр Бернард щедро расплатился со мной наличными. С тех пор я их больше не видал и не слыхал ни об одном из них, вплоть до одного прекрасного дня на прошедшей неделе, – адвокат подвинул к нам кресло поближе и оперся рукой о колени. – В прошлый вторник я получил от сэра Бернарда телеграмму и должен был немедленно отправиться к нему. Я застал его уже ожидающим меня в экипаже, не говоря ни слова, он посадил и привез меня в закрытую со всех сторон и неосвещенную картинную галерею, спустил шторы и указал жестом на пустую раму от картины. Довольно долгое время мне не удавалось выжать из него ни одного слова. Затем мало-помалу я узнал наконец, что эта рама заключала в себе одну из самых редких и в высшей степени ценных картин не только в Англии, но и во всем мире, оригинал Веласкеса. Я проверил это, – заметил поверенный, – и его слова оказались сущей правдой. Картина эта была портретом инфанты Марии-Терезии и считалась одним из величайших произведений названного художника, с этой картиной мог равняться лишь портрет одного из римских пап, как сказали мне в национальной галерее, где вся история этих картин известна, как пять пальцев. Там присовокупили, что названная мной картина Веласкеса даже не имеет цены. А молодой Дебенгам продал ее за пять тысяч фунтов!

– Вот лукавый его попутал! – заметил Раффлс.

Я спросил, кто же купил картину.

– Квинслэндский юрист по имени Краггс, почтенный Джон Монтэгю Краггс, таков его полный титул. Но в прошлый вторник мы ничего этого не знали, не знали даже наверное, что молодой Дебенгам украл эту картину. В понедельник вечером он приезжал к отцу за деньгами и не получил их, было почти очевидно, что таким путем он выручил себя из денежного затруднения – он угрожал местью и исполнил это. И когда я в четверг ночью отыскал его в городе, он сознался в своем преступлении самым бесстыдным образом, какой только можно представить. Но молодчик так и не сказал мне, кто его покупатель, и мне пришлось убить все остальные дни на то, чтобы открыть его. Я его разыскал, и какое миленькое время началось для меня с этих пор! Постоянно метаться взад и вперед между Эшером и гостиницей «Метрополь», где остановился этот квинслэндский житель, иногда дважды на день, действовать угрозами, предложениями, просьбами и мольбами, нельзя сказать, чтобы все это было приятно!

– Но, – сказал Раффлс, – достаточно ли выяснен этот случай? Продажа была незаконная, вы можете возвратить ему деньги и заставить его отдать портрет назад.

– Совершенно верно, но дело не обойдется без иска и публичного скандала, а этого-то мой клиент и старается всячески избежать. Он скорее расстанется со своей картиной, нежели допустит, чтобы эта история попала в газеты, он отрекся от сына, но не хочет бесчестить его. И все-таки он хочет во что бы то ни стало достать свою картину, всякими правдами и неправдами, в этом и есть вся суть! Я и пытаюсь вернуть ее прямыми и кривыми путями. Старик предоставил мне в этом деле cartе blanchе и, как я положительно думаю, мой клиент готов открыть на это дело неограниченный кредит в случае надобности. Он предлагал уже однажды свой открытый чек Краггсу, но тот попросту разорвал его надвое. Один старик упрямее другого, и я положительно теряю голову с ними обоими.

– До того, что вы, наконец, поместили об этом публикацию в газете? – спросил Раффлс тем сухим тоном, которого он держался во все время этой беседы.

– Как последний выход. Я решился даже на это.

– Вы, значит, желаете, чтобы мы выкрали эту картину?

Это было великолепно сказано, поверенный вспыхнул до корня волос.