Вор-любитель. Избранные рассказы о Раффлсе

Мы осторожно вступили на тропинку, но песок хрустнул под нашими влажными подошвами, и послышался громкий скрип, когда мы поднялись на небольшую веранду со стеклянными дверями, ведущими внутрь. Через эти-то двери Раффлс и заметил в первый раз свет. Он приступил теперь к вырезанию дверного стекла при помощи бриллианта, баночки с пастой и листа бурой бумаги, что он всегда пускал в ход для устранения препятствий. Не отклонил он и моего содействия, хотя воспользовался им так же машинально, как я его предложил. Во всяком случае, вот эти самые мои пальцы помогали ему нанести пасту на бурую бумагу и прижимать последнюю к стеклу до тех пор, пока бриллиант не закончил надрез и стекло не вывалилось прямехонько нам в руки.

Тогда Раффлс сунул в отверстие свою руку, повернул в замке ключ, и, вытянув руку, смог оттянуть вниз засов у дверей. Оказалось, что засов был один, и дверь раскрылась, хотя и не особенно широко.

– Что такое? – сказал Раффлс, когда что-то хрустнуло у него под ногой, близ самого порога.

– Очки, – шепнул я, поднимая их.

Едва я прикоснулся руками к разбитым стеклам и изогнутой оправе, как Раффлс оступился и чуть не упал, с громким криком, который даже не старался сдержать.

– Тише, друг мой, потише! – умолял я шепотом Раффлса. – Он услышит тебя.

Вместо ответа зубы у Раффлса застучали от дрожи – и это у Раффлса (!) – и я услыхал, как он чиркает спичками.

– Нет, Банни, он не услышит нас больше, – пролепетал Раффлс.

Он поднялся с колен и зажег газ.

Ангус Бэрд лежал распростертый на полу в своей комнате уже мертвый, со слипшимися от крови седыми волосами. Около него валялась кочерга с блестевшим черным концом, в углу виднелся разломанный и разоренный письменный стол.

На камине слабо тикали часы. Может быть, в течение ста секунд в комнате не раздавалось никакого иного звука.

Раффлс стоял очень тихо, глядя на мертвеца вниз, так тихо, как только может смотреть человек в ту пучину, на краю которой он стоит. Его тяжелое дыхание было явственно слышно, он не подавал никакого другого признака жизни, и на его уста как будто была наложена печать молчания.

– А огонь? – проговорил я хрипло. – Огонь, который мы видели внизу этой двери?

Раффлс вздрогнул и повернулся ко мне.

– Это правда! Я совершенно забыл про это. Я видел сначала огонь здесь.

– Значит, он должен быть наверху!

– Если он там, то мы его настигнем. Идем!

Я схватил было Раффлса за руку, умоляя одуматься – ведь его враг уже мертв, – мы лишь напрасно впутаемся в дело, мы можем спастись лишь теперь или никогда.

Но с внезапным нетерпеливым порывом и презрительной отвагой во взгляде он сбросил мою руку, предоставив мне спасать свою голову, коли мне это нравится, а сам, как и в прошлый раз, повернулся ко мне спиной, и в эту минуту я чуть не решился поймать его на слове. Разве он забыл, с какой целью он здесь очутился? Разве он непременно решил, что эта ночь должна закончиться как можно хуже?

Пока я задавал сам себе эти вопросы, он уже работал со спичками в зале, а через минуту лестница скрипела под его шагами совершенно так же, как скрипела она под ногами убийцы. Неодолимый инстинкт, толкавший его вопреки очевидной опасности, охватил и меня среди моих мирных размышлений. Разве мы можем позволить убийце скрыться? В ответ на это я мгновенно взлетел по скрипучей лестнице и догнал Раффлса в сенях.

Нашим глазам представились три двери: первая вела в спальню, с приготовленной на ночь, но совершенно не смятой кроватью, вторая комната была пуста, третья дверь оказалась запертой и Раффлс зажег с сенях газ.

– Он здесь, – сказал он, заряжая револьвер. – Помнишь, как мы пролезали в школу? Вот так!

Он поднял ногу и надавил коленом на замочную скважину, замок подался, дверь широко распахнулась, и от внезапного сквозняка газ в рожке наклонился на бок, точно рыбацкая лодка во время шквала. Когда пламя успокоилось, я увидел вмонтированную в пол ванну, два связанных вместе полотенца, открытое окно, чью-то спрятавшуюся фигуру, и вдруг Раффлс изумленный застыл на пороге комнаты.

– Джек Реттер!

От ужаса слова вылетали из его уст медленно и глухо, а я, тоже в ужасе, машинально повторял все за ним, между тем прятавшаяся у окна фигура мало-помалу приподнималась и приходила в себя.

– Так это вы! – проговорил Реттер с изумлением, не меньшим, чем наше. – Это вы оба! Что это значит, Раффлс? Я видел, как вы перелезали через ворота, один из колокольчиков зазвонил, потому что все место усеяно ими. Потом вы забрались сюда. Что все это значит?

– Мы все объясним вам, когда вы расскажете, что вы наделали Реттер!