Вор крупного калибра

– А вот насчет тетки разговор как раз, – начал он снова, – вы бы все-таки тикали отсюда, братцы. Потому что последняя дачка, в которую вы влезли, большого человека, Героя Советского Союза, и был большой тарарам… в общем, ищут вас, граждане.

– Да и пускай ищут. Найдут, как же, – благодушно отмахнулся Яшка. – Кого они тут найдут-то, волков‐медведей-лосей? Не сунется сюда никто до лета, а там можно и к югу податься. На Дон, а то и к морю куда…

– Нет, ну, конечно, если ты Акимову сообщишь, то – да, – с деланым спокойствием заметил Пельмень, – то придется прямо сейчас валить в ритме вальса.

– Ну а если сюда нагрянут?

– То еще быстрее валить, до того как нагрянут. А то будет тут громко, а то и грязно.

Пельмень приложил палец ко рту:

– Хозяин-то наш не беззубый человечек…

– Это как же понимать? – тихо осведомился Колька.

– А вот так и понимай. Смотри сюда, – Андрюха нырнул под топчан, выволок ящик, открыл крышку.

Среди тряпья тускло блеснул вороненый немецкий вальтер.

– Мама дорогая, – только и протянул Колька, – это что же, его?

– И еще вот, – с видом фокусника Яшка взобрался на табурет, вынул пару кирпичей, извлек сверток промасленного тряпья и показал парабеллум.

– Это только что мы сами нарыли, – пояснил Пельмень, – по всему, у него арсенал побольше.

– Слушайте, партизаны, а не боитесь, что он вас перестреляет, как кутят?

– Зачем? – удивился Яшка.

– Вряд ли, – покачал головой Пельмень. – Он добрый, мягкотелый. И крови боится, как баба.

– Да ладно.

– То и ладно. Тут как-то лось на мине подорвался – мы ему ногу-то отпилили, в снегу припрятали, а как хозяин пришел – вытащили на попировать. Ну мясо оттаяло, закровило – так он чуть не помер. Побелел, посинел, разорался, как сирена. Ругался так, что вспомнить жутко. Аж заикаться начал.

– А он как, сегодня-то придет, хозяин ваш? – стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее, спросил Колька.

– Вряд ли, что ему тут делать. Вчера был. А ты что ж, заночевать хочешь?

– Не, пацаны, я домой. Так. А лыжи-то мои…

– Лыжи-то твои того… тю-тю, – развел руками Яшка. – Одна на тебе была, факт, а вот куда вторая улетела – бог весть. Искать не пошли, уж извини.

– А ты не переживай, – утешил Пельмень, – руки-ноги целы.

– Да уж, хорошо, что на меня взрывчатки не хватило, – пошутил Колька.

– Так на то и расчет, – пояснил Андрюха со знанием дела. – Если рванет так, чтобы убить насмерть – это же только минус один из строя. А если одному ногу оторвет, то сразу минус как минимум трое – тот, что без ноги, и двое, чтобы на носилках вынести…

– А потом еще пусть его всю жизнь вражеское государство кормит, тоже подляна, – добавил Яшка.

– Да уж… экономика.

Они поднялись вверх по лестнице – в самом деле это был подвал под погорелым домом лесника. За долгие годы лес обступил его со всех сторон, елки-самосевки поднялись, окружили так, что если точно не знать, что ищешь, то и не найдешь. Вход в подвал, и труба буржуйки, и вытяжные отверстия были так хорошо замаскированы, что оставалось лишь удивляться, как это Андрюхин нос чего учуял, да еще в темноте.

– Вон оттуда ты съехал, а вон туда приземлился, – лаконично пояснил Пельмень, указывая в сторону небольшого склона, на котором ясно виднелись следы Колькиного чудесного спасения – воронка в снегу и осыпавшийся лапник.

– Вот и дуй в ту сторону, а мы покамест тут приберемся. Тут и не особо-то далеко. Тогда, ночью, мигом добежали, даже с этим запаленным.

– С час где-то?

– Не, за час не дойдешь, снегу много. А за полтора вот – вполне. Шуруй. Про уговор-то помнишь?

– Да помню уж, – заверил Колька, – только и вы помните, что я вам про дачи говорил.

Обменявшись взаимными уверениями наподобие «чтоб я сдох», приятели разошлись.

Ликвидировав по возможности признаки Колькиного пришествия и вернувшись в дом, Анчутка с Пельменем некоторое время только молчали и сопели. Мысли у приятелей в целом совпадали: прав Пожарский, как бы не доиграться с «добрым» хозяином.

– Колька дело говорит, – вздохнул Яшка. – Может, он сейчас и добрый, а стволы-то ему зачем?

– Для коллекции, – огрызнулся Андрюха. – Но в целом давай так: как наведается, так и попрощаемся.

– А если прямо сейчас свалить? – деловито предложил Анчутка.

Пельмень глянул в слуховое оконце: снаружи уже темнело, похолодало, собиралась метель, вообще там, в лесу, было скверно.

– Давай все-таки по-хорошему простимся, все-таки Земля-то круглая и вертится.

* * *

Акимов вернулся от Моралевой чернее тучи. Во‐первых, поганый разговор получился, некрасивый. Во‐вторых, все еще отсутствовал Сорокин, и без начальства в голову лезли откровенно пораженческие мысли. Про внутренние расследования и трибуналы, а то и просто про «без суда и следствия»… так, отставить опять. В конце концов, до двадцатого еще двое суток.

«Молоде-е‐е‐ец! – протянул в голове ехидный голос. – А с чего ты вообще решил, что Вакарчук выбрал именно нашу сберкассу тощую? Да еще в пределах района, где каждая собака его в лицо знает?»