Вор и убийца

Нас протолкнули через жидкую цепочку имперских рундаширов и арбалетчиков. Не сговариваясь, я и барон побрели к самому большому костру в центре загона для пленных. Вокруг звенело железо чужих цепей, бубнили проклятья и ругательства, кашляли и стонали. Нас окружали в основном раненые, большей частью драгуны и наемники из «Осиной дружины». У множества тяжелые раны, такие были обречены. На холоде, под открытым небом и без ухода многие из них не дотянут до завтрашнего утра, лекарей ведь нет. Вместо них, отпуская грехи, среди обреченных скользили священники. В своих темных сутанах они были словно десяток теней. Еще четверо сбились у левого костра. Инквизиторы! Темно-коричневые рясы с красными крестами над сердцем. Церковники что-то обсуждали.

Поспешно отвернулся от них. Встреча с инквизиторами совсем не нужна, особенно с отцом Томасом Велдоном, который являлся одним из четверых!

— Дьяволово отродье! — раздался рядом возбужденный возглас барона.

Он склонился к бледному немолодому мужчине в грязном кафтане, который еще несколько дней назад был весьма добротным и недешевым. Черно-желтые полосатые куртки наемников и красные мундиры драгун изредка разбавляла форма стражников и совсем чуть одежда обывателей Бранда, таковые тоже имелись среди пленных.

— Мастер Дреон. Хозяин гостиницы, где я пребывал на постое, — произнес Тейвил и осенил трактирщика знамением. Тот был мертв. — Как же он угодил сюда?

Я равнодушно пожал плечами, оставив офицера около покойника. Рядом слишком много живых мертвецов, чтобы сокрушаться над каждым умершим. Гремя цепью, продолжил протискиваться к костру. У огня было тесно, все, кто мог самостоятельно передвигаться, жались поближе к теплу. Ричард Тейвил потерялся где-то в толпе. Если судить по красным камзолам, здесь у драгуна много знакомцев.

Протянув руки к огню, размышлял, что же делать дальше. Ничего путного в голову не шло. Яркое солнце и голубое небо, столь редкие в последние предзимние дни, угнетали сильней, чем небеса, затянутые тучами. Небосвод словно насмехался над людским отчаянием.

Вокруг меня вдруг оживились, забухтели. Со стороны казарм приближалась процессия. Колонной по двое топали аркебузиры в посеребренных кирасах и шлемах, начищенных и ярко блестевших на солнце. Похоже, мне довелось лицезреть знаменитый «Серебряный полк»: отборные вояки из огсбургских ветеранов, последний резерв имперцев на поле боя и личная охрана августейших особ и военачальников. К нам пожаловала большая шишка, за спинами аркебузиров маячили несколько фигур в богатых одеждах.

— Чертовы «Серебряные», — зло процедил Тейвил, подтвердив мою догадку. Он снова появился около меня.

«Серебряные» встали широким полукругом перед оцеплением из мечников и стрелков. Блестящие латы, одинаковые отглаженные мундиры, ладно сшитые из дорогой ткани, и высокомерные лица демонстрировали превосходство имперской военной организации над арнийцами и их наемниками, израненными и грязными. Впрочем, рундаширы и арбалетчики, что стерегли пленников, недалеко ушли от поверженного противника.

Рядом послышалось перешептывание, люди еще интересовались тем, что происходит вокруг.

— Сызнова сам герцог Альбрехт пожаловал.

— Правда, что ль, он брат императора?

— Тебе не все ли равно, доходяга? Гляди, и Даман рядом, вот бы кому в глотку вцепиться!

Да, он был там. Важно тряс щеками по правую руку от высокомерного вельможи, вокруг которого почтительно порхали высокопоставленные офицеры. Герцог Альбрехт Огсбург и предатель Даман. Интересно, он все еще губернаторствует? Я сидел у костра всего в полусотне шагов от оцепления и прекрасно видел, как бегали глазки Конрада. Не очень-то ему по душе находиться перед солдатами короля Герарда, пусть они и скованы цепями.

После нескольких слов, сказанных герцогом Даману, тот шагнул вперед, чтобы сделать какое-то заявление. Поверх груди Конрада Дамана лежала орденская лента двух цветов: белого и желтого. Имперская награда нашла своего героя.

Заговорить Даман не успел. Неожиданно для меня прозвучали первые слова молебна. Отец Томас Велдон громко запел об упокоении усопших на поле брани, ему вторили другие инквизиторы. Герцог пренебрежительно скривился, Даман растерянно крутил головой, а какой-то генерал в камзоле с золоченым шитьем выкрикнул, чтобы прекратили немедленно.

Его не захотели слушать, пленные поворачивались лицом к Велдону и начинали молиться. Те, кто был в силах это сделать. Некоторые становились на колени. Взгляды огсбургцев уткнулись в затылки. Я зашептал слова, которые предназначатись двуединому Богу, но небеса не могли меня услышать, донимало другое. Я осторожно оглянулся. Против моих ожиданий ни у одного из имперцев губы не шевелились, что очень странно. Подданные империи славились своей набожностью.