Вор и тьма

Я был потрясен не меньше, чем Велдон пару минут назад. Что она несет? Ночные крысы перешли дорогу самому Сатане?

— Прими его!

Глаза закрылись сами. Какой Низверженный? Что за орки?

— Нет, не могу.

Алиса опустила взор и отошла на три шага от меня.

— Но ты говорила про орков!

— Николас, я люблю тебя, — с горечью в голосе произнесла тень.

Спустя удар сердца исчезла.

Я шумно испустил из легких воздух! Что творится?

— Ты?.. Ты!.. — повторял с перекошенным лицом Велдон.

— Заткнись! — зло прорычал я; ох, чую, пахнет жареным. — Все разговоры — потом, а сейчас — за мной!

Я рванул к оврагу и, ломая нависшие ветки, спустился вниз. Следом к стоянке кубарем скатился монах.

У погасшего костерка был только Рой.

— Где Барамуд и Крик? — выпалил я.

— Нету их. Исчезли куда-то. — Толстяк непонимающе переводил взор то на меня, то на монаха. — Что стряслось-то?

Я вытащил из кобуры два пистоля.

— Хватайся за оружие, Рой. Бой будет!

Глава 9 Каждый сам за себя

Толстяк изготовился к бою за считаные мгновения. Только что сидел на корточках у костра и раздумывал, не раскурить ли трубку, а оружие покоилось чуть поодаль, но через несколько ударов сердца подобрался, приготовился к схватке. На ременном поясе снова меч, кинжал и пистоль, в руках аркебуза, на плече висит еще одна.

— Держи. — Рой передал мне ружье и наклонился к третьему, лежащему на мешках слева от костра. — Прибереги пистоли, еще понадобятся.

Кивнув, я спрятал их в кобуру и взял аркебузу Тейвила. У нас еще шесть ружей. Поутру договорились оставить лишние и взять с собой три или четыре. Но нынче пригодились все.

— Уходить надо, — произнес я. — Бросаем мешки и уносим ноги!

— Так что случилось? — снова спросил Акан. Он недоумевающе переводил взгляд с меня на инквизитора.

— Орки! Убираемся отсюда! Потом все объясню.

— Отец Томас. — Толстяк обратился к церковнику. — Может, вы растолкуете, что происходит? Про каких орков Гард говорит?

Рой начал меня злить. Дорого каждое мгновение, а он вздумал расспросы учинять. Ну, отец Томас, скажите ему, что мешкать нельзя! Я покосился на инквизитора. Томас Велдон затравленно, по-другому не скажешь, смотрел на меня. Чтоб тебя, святой отец! Поцелуй тени — не большее зло, чем обращение в избранного!

— Если она… если он не ошибается, — заговорил бледный как полотно церковник, — нам и вправду лучше уходить.

Отцу Томасу горец поверил: взор Роя настороженно забегал по осинам, обступившим овраг, и, кажется, он пропустил мимо ушей оговорку инквизитора про Алису. Сам же Томас Велдон смотрел на меня как на живое воплощение Дьявола.

Я заскрежетал зубами. Гном и эльф пропали в самую неподходящую минуту; Рой вертит башкой вместо того, чтобы валить отсюда как можно скорее, и еще этот поборник веры… вдруг накинется с экзорцизмом? Однако монах молчал.

А толстяк продолжал крутить головой, изучая лес, и тогда я взорвался:

— Да что ты там выглядываешь!

— Тише, — толстяк выставил кверху указательный палец — я…

Протяжный свист прошил лес. Со всех сторон ему вторили десятки других. Нас окружили!

— Проклятье! — Я кинулся к краю оврага, откуда только что спустился вниз.

Тут пологий склон, и можно выглянуть наружу. Рядом рухнул толстяк, сзади сопел взволнованный инквизитор. Распластавшись на сырой земле, я прополз один фут и приподнялся. Мои глаза оказались чуть выше росшего на поверхности мха. Справа показалась макушка толстяка.

— Кровь и песок!.. — выдавил из себя Рой, когда выглянул наружу.

Я уставился в его глаза. Есть ли в них страх?.. Нет, не увидел. Вот за себя ручаться не смогу. Наша песенка спета. В полусотне футов, укрываясь за деревьями, к оврагу приближались орки. Прямо перед нами — немного, с десяток или дюжину, но, куда ни посмотри, со всех сторон идут орки. Они взяли овраг в кольцо, и оно сжимается. Я бегло насчитал больше пяти десятков нелюдей.

Черепа выбриты. Кроме гребня волос ото лба до шеи. Огсбургские орки! Какого дьявола они забыли так далеко, в Запустении?

— Ну, есть мысли? — спросил Акан.

Он улыбался! Да что там — светился от охватившего его боевого азарта! Сколько его помню, толстяк всегда был рассудителен, никогда не лез на рожон. Вспомнилась даже его перепалка с Джоном Шрамом в брандской тюрьме, когда спорили о вызволении Фосса из аббатства инквизиторов. Но сейчас, в безвыходной ситуации, Акан Рой смеялся над Костлявой Джейн.

— Это охотники за головами, — пересохшими губами произнес я и поправился: — Скорей всего, они, видел их в Дорноке.

— Они самые, — Рой немного подтянулся и выставил пред собой аркебузу, — Морок рассказывал про них, других на северо-востоке не было. Ублюдки!

Четверых из них я пристрелил на дороге из поместья Уила Укила. Неужели весь отряд последовал за мной в Запустение? Как нашли мой след и откуда вообще прознали обо мне? В свидетелях была лишь крестьянская семья, но ни мужик, ни его баба с дочкой не то что имени моего, но и куда путь держу, не ведали.

Акан взял одного из орков на мушку. По виску горца скатилась капелька пота.

— Наш поход окончен, Николас, и… живым им лучше не даваться.