Вор

Я нажала сильнее, но ручка не сдвинулась с места. Я посмотрела вверх. Буквы над дверью грубые, как будто вырезанные ручным ножом, были именем. Саймон. Имя моего отца. Я отпустила ручку и отступила. Пол скрипнул под ногами. Птицы громко щебетали снаружи. Пораженная, я помчалась к себе в комнату, закрыв обе двери: в коридор и в ванную. Я села на кровать, подобрав колени. Насекомые клекотали снаружи. Я вспомнила широкие, желтые глаза, которые увидела в Нью-Йорке. Я была в истерике, лепеча о монстрах, когда пришла полиция. Они уверяли меня, что то, что я видела, было кошкой. Но у кошек не такие зубы, как те… Я прижалась лбом к коленям, пытаясь не вспоминать это.

Пять минут спустя постучались в мою дверь. Должно быть, она слышала, как я бежала.

— Джульетта? — спросила Беа. — Ты в порядке?

— Д…да, — ответила я.

Она открыла дверь, и я поняла, что выгляжу не в порядке, сидя в такой позе на матрасе. Ее взгляд смягчился.

— Это старый дом, — сказала она. — Ты услышишь скрип, но это всего лишь доски.

Комната моего отца закрыта изнутри.

— Что это за жуки? — спросила я не то, что хотелось бы. — Они такие громкие…

— Сверчки, — ответила она. — И цикады. Абсолютно безвредны. Они живут в лесу. Боюсь, я ничего не могу с ними поделать. Если привыкнешь к ним, они будут действовать на тебя успокаивающе.

Я сглотнула.

— Я думаю… — я не была уверена, что что-то настолько громкое, может быть успокаивающим. Движение под окнами нашей квартиры в Нью-Йорке постоянно будило меня.

Она взглянула на меня так, словно решаясь на что-то.

— Давай, вставай, — сказала она, двигая стопку постельного белья. — Помоги мне надеть пододеяльник.

Я послушно взялась за концы пододеяльника, когда она мне их дала, и вскоре тонкое, выцветшее одеяло было на месте.

— Я сомневаюсь, что тебе будет холодно, — сказала Беа. — Но дополнительное одеяло находится в туалетном столике в соседней комнате. Я должна сказать тебе, — она выглядела оживленной, — завтра ты идешь в школу.

Мои глаза расширились. Завтра. Я не ослышалась? Не слишком ли быстро?

— Завтра понедельник, в конце концов. Я полагаю, чем раньше ты вникнешь в нормальную жизнь, тем лучше. Это не государственная школа. Она частная, и имеет некоторые… требования для поступающих.

Я не могла и предположить, что она имеет в виду, но я и не уверена, что хотела бы это знать.

Все, что угодно, чтобы держать меня подальше от себя, я полагаю. Но, по крайней мере, меня не полностью выгнали из дома.

— Мне очень жаль, — выпалила я.

Она посмотрела на меня с любопытством.

— За всё это, — сказала я. — За то, что так внезапно здесь оказалась.

Она выглядела удивленной моим извинением.

— Не беспокойся об этом, — ответила она. — Ты не выбирала это.

Она не сказала, что я ей не в тягость. Я опустила голову. Беа встала, выглядя так, словно ей неудобно.

— Спокойной ночи, Джульетта, — сказала она, закрывая за собой дверь.

Во всем, что случилось, была одна вещь, которая еще больше сбила меня с толку — она не сказала ни слова о моем отце. Ни одного за все время.

Я полезла в ящик комода и достала пустой дневник. Я осмотрела обложку внимательнее, на этот раз, ища всякого рода знаки. На ней было лишь несколько случайных царапин, но внутри, почти у корешка был отпечаток имени, утонувшем в коже. Кира.

У меня перехватило дыхание. Эта вещь принадлежала моей матери — я держала в руках что-то ее! Что он делал в этом доме в задней части пустого комода? Может быть, это было то, что она оставила позади, то, что не имело значения. В конце концов, дневник был пуст. Большим пальцем я погладила страницы. Может, это бессмысленно?

Но, что если это не так?

Я легла на кровать, прижимая дневник к груди и прислушиваясь к насекомым, которые клекотали колыбельную.

Глава 2

Камилла. Однажды девушка с ее опекуном покинули безопасность дома, чтобы найти свою дорогу в большом мире.

— Это свалка.

— Этому месту просто нужен ремонт.

— Нет, это свалка, — Камилла посмотрела на Габриэля. — Люди никогда не будут здесь есть.

Она говорит по-японски, он — по-английски. Именно так они разговаривают многие годы.

— Будут, как только я закончу здесь, — абсолютно уверенно сказал он.

Он никогда не был неуверенным в том, что делал, почему в этот раз все должно быть по-другому?

Они стояли перед небольшим каменным зданием, вид которого был еще печальнее, чем тот, в котором его уличили. Сорняки росли из трещин на стоянке. Окна были грязными. Вывеска на фасаде рухнула. Им сказали, о прошлогоднем торнадо. Способ кончины здания не был так уж и важен для Камиллы — факт оставался фактом — это бесполезно. Габриэль же каким-то чудом превратил это в преимущество.

— Торнадо прошло прямо перед этим местом, но ничего кроме вывески не упало, — говорил он. — Твердое, как скала. И в любом случае, я бы заменил вывеску.

— Нужно заменить всё здание, — ответила Камилла. — Это церковь, Габриэль. Ты не можешь просто начать подавать круассаны и кофе в церкви.