Вор

— Кровать не нравится? — наконец-то он снял капюшон со своей лысой головы. А за ним и саму толстую кофту, под которой не оказалось ровным счетом ничего. Одно голое тело. Его мощное, мужское, накаченное тело, к которому мне даже страшно прикасаться. Прищуренные карие глаза уголовника смотрели на меня, как будто я была бифштексом. Сочным, прожаренным и очень ароматным. — Ты же еще даже не попробовала на ней попрыгать. Думаешь, разочаруешься? Матрасы не такие уж плохие. Я проверял.

— Мне не нравится идея спать вместе. Мы же договаривались, что вы уедете после того, как… Как все случится.

— Что случится? — Демид насмешливо усмехнулся. — Секс? Так, так и говори. Не бойся этого слова, крошка. Ты же планировала продолжить свой опыт, значит, не настолько ты этого стесняешься, как пытаешься показать.

— Я… Я не стесняюсь. Я просто с вами не хочу.

Уголовник нахмурился, при этом не перестал меня внимательно разглядывать. Вдруг положил свою ладонь на мою голову и провел по волосам, соскользнул на щеку, а затем нырнул пальцем под подбородок и заставил его подняться вверх.

— Это поэтому ты так тяжело дышишь? Потому что не хочешь со мной?

— Зачем вы обидели моего парня? — сделав вид, что пропустила его замечание мимо ушей, ударила я в ответ. — Что он вам сделал?!

Его руки схватили меня за плечи и словно пушинку поставили на ноги. Так быстро, что я врезалась носом в его голую волосатую грудь.

— Затем, что он лапал мою девчонку, — прорычал Демид так страшно, что мне очень захотелось вернуться обратно на кровать, а бедный Бонька заскулил и умчался на кухню.

— Но вы же… — сглотнув несуществующую слюну, обвела глазами контур его стиснутых губ.

— Я тебе ничего не разрешал! Ты смылась утром, а вечером уже собралась с ним на свиданку! С каких это пор девчонки так поступают?!

— Почему вы мне должны что-то разрешать? У нас был уговор, вы его не соблюдаете!

— Я вообще такой, рисковый парень, ты еще не заметила? — карие глаза превратились в две металлические пластинки. — Закон нарушать — мое второе «я».

Мое уже начавшее закипать злобное пыхтение было погашено его руками. Обеими. Они легли мне на талию и резко придвинули к нему, затем одна ладонь съехала на мою попу и с силой сжала мягкую плоть.

— И только не говори, что не хочешь меня, — Демид в какую-то секунду «до», как мне почудилось, был готов остановиться, но мои губы ответили за хозяйку. Чуть приоткрылись, не удержав горячее дыхание, уже давно вырывавшееся из моей груди. Он понял все без слов, обняв свободной рукой девичий затылок набросился на меня и жадно прижался в поцелуе. Однако эта жадность не выходила за края дозволенного. Он был аккуратен, то, чего не ожидаешь от такого монстра, обращался со мной, как с хрустальной вазой, при этом не умоляя напора. Я ответила. Положила свою ладонь на его шею, частично заросшую жесткой щетиной. Сделала это, возможно еще и потому, что там, в темноте зала кинотеатра, жалела, что рука, лапавшая, как он сказал, мое колено, не принадлежала ему. Антон слабо, почти боязливо прикасался ко мне, словно это не я была вчерашней девственницей, а он. Демид же… делал то, что хотел и не скрывал своего желания.

Я дочь своего отца. Опустилась ниже некуда, спутавшись и отдавшись уголовнику. Настоящему, грязному уголовнику, для которого нет ничего святого и который вполне возможно, не сегодня-завтра попытается выставить меня из собственной квартиры. Наверное, это у меня на роду написано. Стать грешницей, даже не выходя из дома, не надевая короткие юбки и не «шляясь» (как говорят наши бабушки у подъезда) по дискотекам. Мысли о грехопадении беззвучным эхом слабо бились в самом отдаленном углу моего сознания, пока сама я трепетала от ощущения его прохладного, чуть шершавого мужского языка, танцевавшего у меня во рту.

Глава 20

Антон Куликов пришел в себя не сразу. Некоторое время еще ушло для осознания того, что с ним случилось. Кто это его так? Руки все еще тряслись, голова немного кружилась и очень сильно болела переносица. В зале по-прежнему шел фильм, гремели взрывы и выстрелы, все как полагается в приличном боевике. Парень провел руками по лицу, по макушке головы, а потом попытался разглядеть в темноте зала есть ли кровь на ладонях. Ни черта не видно, только вроде все сухо.

Огляделся — все, кто были в помещении кинозала, так и продолжали безразлично сидеть на своих местах и наслаждаться фильмом. Не было только Лизы. И того урода, который его вырубил. Куликов, чуть пошатываясь, неуверенно поднялся на ноги и опираясь на спинки кресел, направился к выходу. Без света и в таком состоянии это путешествие показалось для молодого человека похожим на восхождение на Эверест, благо двигаться надо было именно наверх.

— Эй, ты че, пацан, на проблемы нарываешься?! — огрызнулся на него мужик, чье плечо в кромешной темноте парень перепутал со спинкой кресла. Не перепутал, скорее промахнулся.