Вопрос и ответ

— Знаете, рядовой Фарроу, — спокойно говорит мэр, — с меня тоже.

И наносит первый удар.

39 ТВОЙ ЗАКЛЯТЫЙ ВРАГ

[Тодд]

Над моим плечом пролетает первый Шумовой удар — в сторону вооруженных солдат проносится пуля из слов, звуков и картинок. Я отшатываюсь и мигом падаю на землю…

Потомушто солдаты начинают палить из всех ружей по мэру…

А я стою рядом с ним…

— Тодд! — кричит Виола, но выстрелы все гремят, а солдаты орут… я качусь по гравию, сдирая локти в кровь, и вижу: капрал Пузан стоит на коленях перед Ангаррад, схватившись за голову, вопит во все горло, а Виола смотрит на него недоумевающим взглядом. Еще один стражник упал на спину и впился пальцами в глаза, словно хочет их вырвать, а третий лежит без сознания лицом вниз. Двое других уже мчатся что есть духу по улице.

Шумовые пули летяг от мэра в разные стороны — они гораздо мощнее и громче, чем раньше.

Даже громче чем тогда, на Арене Вопросов.

Громче настолько, что разом укладывают пятерых.

Только Иван по-прежнему стоит на ногах, одной рукой схватившись за ухо, а второй пытаясь прицелиться в мэра. Но дуло опасно покачивается…

БАХ!

Пуля врезается в землю прямо у меня перед носом, засыпая глаза пылью и комьями земли…

БАХ!

Еще одна отлетает от камней и уходит вглубь собора…

— Иван! — ору я.

БАХ!

— Не стреляй! Ты нас всех убьешь!

БАХ!

Пуля пролетает мимо уха Ангаррад. Она встает на дыбы, а Виола изумленно хватается за поводья…

И тут я вижу, что мэр идет вперед…

Буравя взглядом тех, кого атакует…

Мимо меня…

А я, не успев даже подумать…

Вскакиваю и бросаюсь ему наперерез…

Он разворачивается и швыряет Шум прямо в меня…

Мир вспыхивает ослепительным светом ужасным болезненным как бутто все вокруг видят твою боль все смотрят и смеются и спрятаться негде ты ничтожество ничтожество ничтожество слова летят в тебя пулей и проникают насквозь и говорят что ты никудышный слабак и все в жизни делал неправильно что ты ничего не стоишь ты дерьмо ты ничтожество и вся твоя жизнь не имеет никакого смысла такшто проще снести все стены и разорвать душу на части и либо умереть либо принести свою жизнь в дар в дар человеку который может тебя спасти который имеет над тобой власть который избавит тебя от этой боли который снова сделает все хорошо хорошо хорошо…

Но даже Шум мэра не может остановить тело, уже пришедшее в движение…

Умирая от боли, я лечу прямо на него, врезаюсь, сшибаю его с ног, и он падает на ступени собора.

Из легких мэра разом вылетает весь воздух — и Шумовая атака на секунду прекращается. Капрал Пузан с криком валится на бок, Иван ловит губами воздух, задыхаясь от боли, а Виола кричит: «Тодд!» Но тут мэр крепкой рукой хватает меня за шею, поворачивает к себе и смотрит мне прямо в глаза…

На сей раз мне достается по полной программе.

— Отдай винтовку! — кричит мэр, стоя над Иваном, который съежился и стоит на коленях у его ног, одной рукой придерживая ухо, а другой — целясь в мэра.

Я пытаюсь сморгнуть пыль, засыпавшую глаза, и сообразить, что происходит…

ты ничтожество ничтожество ничтожество

— Отдай мне винтовку, рядовой!

Мэр орет на Ивана, снова и снова посылая в него Шумовые пули, а Иван все больше склоняется к земле…

Но винтовку не опускает…

— Тодд!

Не вставая с земли, я оборачиваюсь и вижу позади себя лошадиные копыта. Виола все еще в седле.

— Тодд, очнись! — вопит она. Я поднимаю глаза на нее. — Слава богу! — Ее лицо искажает гримаса досады. — Черт, мои ноги! Я не могу слезть с этой проклятой лошади!

— Я цел, — говорю я, хотя не могу толком сообразить, так ли это.

Голова идет кругом, но я пытаюсь подняться.

ты ничтожество ничтожество ничтожество

— Тодд, что происходит? — спрашивает Виола, когда я хватаюсь за поводья и подтягиваюсь. — Я слышу Шум, но…

— Винтовку! — орет мэр, подходя вплотную к Ивану. — Живо!

— Надо ему помочь, — говорю я.

Но тут же морщусь, почувствовав сильнейший удар…

Вспышка Шума такая яркая, что ее почти видно: она вылетает из головы мэра прямо в Ивана…

Тот резко охает и прикусывает язык…

Кровь брыжжет изо рта…

Он кричит как ребенок и падает на спину…

Роняя винтовку…

Прямо в руки мэра…

Тот хватает ее, взводит и стремительным движением наводит дуло на нас. Иван корчится на земле.

— Что это было? — вопрошает Виола, слишком рассерженная, чтобы испугаться винтовки.

Не выпуская поводьев, я поднимаю руки вверх.

— Он сделал из своего Шума оружие, — говорю я, глядя на мэра.

— Именно, — кивает тот, опять улыбаясь.

— Я слышала только крики, — говорит Виола, окидывая испуганным взглядом лежащих на земле солдат — они все без сознания, но дышат. — Какое еще оружие?

— Правда, Виола, — лучшее оружие, — отвечает мэр. — Стоит открыть человеку истину о нем самом, как… — Он пихает Ивана носком сапога. — Ну, скажем, ему эта истина становится очень неприятна. — Он хмурит лоб. — Впрочем, убить ею нельзя. Пока нельзя.

— Но… — Виола не верит своим ушам. — Как? Как вы научи…