Воплощенные

Спустившись по лестнице вниз, через парк направился к казармам. Хороший бой на мечах – лучшее средство вернуть себе хотя бы видимость равновесия. Но только не с телохранителями. Их реплики доводят меня до бешенства.

До ворот в стене, окружавшей джейсин, оставалось несколько десятков шагов, когда за спиной раздался тихий голос:

– Мой князь.

Только не сейчас… не когда у меня перед глазами алая пелена!

Ни на мгновение не замедлив движения, я шел дальше, надеясь на чудо, которое убережет ее от меня.

Но чуда не случилось. Шорох за спиной, и я кожей ощутил ее приближение.

– Мой князь?

Ким оказался между нами раньше, чем рык вырвался из моего горла. Мигом позже появилась оставшаяся троица.

Вот только кого из нас двоих они защищали?

– Леда? – Холодное спокойствие телохранителей сделало свое дело, вернув мне самообладание. Огонь еще кипел в жилах, но он уже подчинился моей воле.

– Мой князь, – она опустила взгляд и прикусила губу, такую мягкую и… желанную, – лекарь просил передать, что ваш настой готов.

Ее слова были уловкой – тот никогда бы не отправил ее ко мне, мы все это знали. Милой уловкой единственной женщины, к которой я не испытывал ненависти. Наверное, потому, что женщиной этот ребенок еще не был.

Я заметил ее на торжище в Вольных землях четыре лунара назад. Никогда не интересовался рядами, где продавали захваченных в набегах людей, в тот же раз словно по наитию вышел к ним.

Тогда ей было одиннадцать. Худенькая до того, что на нее неприятно было смотреть. Выступающие ключицы, невзрачные волосы, грубая одежда. Но взгляд тут же отметил и тонкие ладони, и узкую ступню, и черты лица, которые могли стать прекрасными. До того как попала в плен, эта человеческая девочка вряд ли знала тяжелую работу.

Но не это заставило меня остановиться напротив. Ее глаза. Глаза, в которых пылала надежда. И этой надеждой был я.

Какую глупость совершил, я понял, только вернувшись в крепость. Ей не было места среди ансаиров.

Быть служанкой она не могла, наши нравы слишком свободны. Это было жестоко даже для меня: не дать свершиться насилию там, чтобы допустить его здесь.

Держать ее при себе? Рано или поздно, но ярость взяла бы верх надо мной. Чем это могло закончиться для нее, предугадать несложно.

Выход подсказал Аранар, который нагрянул внезапно. Как обычно.

Поговорив с вжавшейся в кресло девчонкой, которая, похоже, догадалась, куда именно она попала, князь воплощенных предложил отдать ее в помощницы лекарю. Тот сначала не очень-то и обрадовался, но уже спустя несколько лун нахваливал мне свою подопечную.

Я уже и забыл о существовании этой пигалицы, и без нее хлопот хватало, когда однажды ночью услышал в парке, который вплотную подступал к облюбованной мною террасе, приглушенный крик.

Слух меня не подвел, как и искореженное неполной трансформацией тело. Лапы беззвучно коснулись камней аллеи, изуродованные ноздри втягивали напоенный пряными запахами воздух, рассказывая о том, что здесь происходило несколько мгновений назад.

Я не опоздал. Двое воинов еще только срывали с нее одежду, когда я тенью скользнул к ним из-за деревьев.

Первым я разорвал того, кто зажимал девчонке рот. Хотел услышать ее крик, увидеть ужас в ее глазах. Да только снова ошибся. Узнав в обезумевшем от чужой крови звере меня, она больше не проронила ни звука. Даже тогда, когда от второго несостоявшегося насильника остались только окровавленные куски плоти.

Когда появился Хартиш, единственный, кому я позволял быть свидетелем моих проклятых ночей, девчонка плакала, уткнувшись лицом в шерсть на моей груди.

Тогда я и понял, что мне стоит держаться от нее подальше. Она была другой, непохожей на всех женщин, которые у меня были. А еще… она была совсем ребенком.

Никогда раньше меня это не останавливало.

– Это все? – как можно жестче произнес я.

Сейчас ей исполнилось уже пятнадцать, она стала красавицей, как я и предвидел, и, что не добавляло мне спокойствия, была для меня желанна.

– Передай своему наставнику, – за эти годы из простой помощницы лекаря Леда стала его ученицей, – что я к вечеру пришлю Кима. Он же накажет тебя за ослушание. – И, повернувшись к огненному, чтобы не видеть выступивших на глазах у девушки слез, добавил: – Если она завтра сможет сидеть, накажу ее я.

Она надеялась, что я забыл о своем распоряжении. Но я помнил. Помнил, как сам выпорол ее розгами, когда она в первый раз нарушила мой приказ. Не зная жалости, но сдерживая себя, чтобы не зарычать, когда с ее губ срывался стон.

Не ради себя, ради ее будущего, я не должен был допустить, чтобы она еще раз появилась в джейсине.

Телохранители не всегда могли успеть меня остановить.

Талина

Я устало откинулась на спинку кресла, но тут же вынуждена была собраться. Этот осторожный стук, похожий скорее на едва слышные поскребывания, был мне хорошо знаком. Так дети проверяли, сплю я или нет, желая поболтать на ночь.

– Входите уж, – подбодрила я двойняшек, возившихся с той стороны двери.

Повторять не пришлось, оба влетели в кабинет, едва ли не расталкивая друг друга локтями. И не скажешь, что им скоро шестнадцать.