Воплощение снов

Круглые часы под крышей главного корпуса начали бить. Кассандра подняла голову: надо же, уже семь! Как быстро наступил вечер!

— Пойдем, — проследив за ее взглядом, сказал Вэдсуорт и поднялся на ноги. — До послезавтра еще дожить надо, так что не стоит пренебрегать ужином. Но если нам опять подадут селедку, я взвою!

Кадет Д'Элтар, фыркнув, поднялась следом.

— О да, — сказала она, — Орнелла говорит почти то же самое… Клифф, а что, твой кузен Тьюли правда такой огромный, что не влезает в экипаж?

— Истинная правда, — заверил тот. — Но я слышал, он подумывает купить телегу и натянуть поверху тент…

В столовой было шумно. Дежурные уже кончили разносить миски и кружки, но за еду никто не спешил приниматься. Проклинаемая всеми жареная селедка остывала в лужицах зеленоватого масла, следом за ней остывал и жиденький кофе, а кадеты, не обращая на это внимания, ерзали на лавках, вертя головами и болтая без умолку. Пусть уезжали они только послезавтра, но сегодня так или иначе был последний учебный день, и у них словно открылось второе дыхание. Кадеты второго и частью — третьего курсов, все в предвкушении веселья грядущей ночи, то и дело склонялись головами друг к другу и понижали голос, с опаской косясь на преподавательский стол; первокурсники, которым приглашение на пирушку не светило, и выпускники, вынужденные соблюдать трезвость вплоть до торжественного присвоения им офицерского чина, прислушивались к возбужденному шепоту и сгорали от зависти, а мастера снисходительно переглядывались между собой, делая вид, что заняты исключительно ужином. Все они тоже когда-то были кадетами…

Недлинный стол у самой стены, закрепленный за обитательницами женской казармы, среди общего бедлама казался сейчас островком чинного спокойствия — девушки, склонившись над своими мисками, с отсутствующим видом ковыряли вилками рыбу и упоенно предавались мечтам. Большинство из них прибыли в Даккарай по велению сердца и мундир носили с гордостью, но… как же все-таки прекрасно будет на целое лето от него избавиться! Никакой больше колючей коричневой шерсти — только яркий ситец, муслин и шелк; никаких грубых ботинок, из самой изящной ножки делающих копыто — только легкие мягкие туфельки, кокетливо выглядывающие из-под пышного подола платья; никаких кос, никаких книг, никакого хождения строем!.. О, скорей бы вернуться домой!..

Орнелла, покосившись на размеренно жующую Кайю, сморщила нос:

— Брось ты эту гадость! Весь аппетит перебьешь.

— Почему — гадость? — пожала плечами та. — Рыба как рыба… И к чему мне аппетит на ночь глядя?

Герцогиня хитро прищурилась и, навалившись грудью на стол, поманила к себе подруг. Все четверо, заинтригованные, придвинулись ближе.

— Пс-с-т! — прошептала Орнелла. — К демонам эту селедку! После отбоя у нас будет кое-что получше…

— Пряники?

— Боги-хранители, Кэсс! Мы же, в конце-то концов, целый год от зари до зари оттрубили!.. Я хочу отпраздновать это как следует!

Кассандра улыбнулась, глядя в ее раскрасневшееся лицо. И вспомнив упоминание Клиффорда о незадачливом кадете Декстере, чья доля вина, предназначенная в общий котел, досталась глазастому капитану, вздернула брови:

— Только не говори, что у тебя под матрасом припрятана пара бутылок игристого!

— Не скажу, — согласилась кадет эль Тэйтана. — Какое там, когда эти выпивохи скупили всё подчистую?..

Она повела плечом в сторону гомонящих юнцов и тут же, забыв о них, удовлетворенно сощурилась. Игристое не игристое, а кувшинчик ежевичного ликера, вместе с коробкой шоколада и запиской, полной многословных благодарностей «за нелегкий труд» и «науку», уже ждал капитана Рид в ее флигеле. И герцогиня не сомневалась, что куратор еще до полуночи успеет оценить все это по достоинству — а значит, с обходом казармы нынешней ночью слишком усердствовать не станет.

— К чему нам вино? — сказала Орнелла. — Мы, слава богам, не мужчины, которым жизни нет без того, чтоб не плеснуть за воротник! И забудь про пряники, Кэсс — медовым пирожным со сливками они даже в подметки не годятся.

Кассандра и Сельвия, округлив глаза, благоговейно хором выдохнули: «О-о!», а Кайя, все же отодвинув миску с недоеденной селедкой, насмешливо качнула головой.

— От сладостей только больше есть хочется. Взялась транжирить, так достала бы хоть колбасы.

Герцогиня, в свете недавних совместных мытарств весьма потеплевшая к своей неизящной соседке, сердито фыркнула:

— Какая тебе колбаса! Ее же первую и разобрали по мужским казармам! Но немного белого хлеба, сыра и ветчины я успела урвать — а еще мне клятвенно обещали фунт персиков или, в самом крайнем случае, абрикосов…

— Это в мае-то? Да их сейчас во всем Геоне не найдешь ни за любовь, ни за деньги!

Выросшая в южном графстве, где основной из статей дохода были как раз фруктовые сады, Кайя знала, о чем говорит. Даже ранние сорта персиков поспевали на юге не раньше конца июня, а самые вкусные, сладкие — так и вовсе только в июле. Да еще эта прошлогодняя засуха…

— Геон? — переспросила довольно улыбающаяся Орнелла. — Можно подумать, других мест нет! Мне обещали алмарские.