Воплощение

— Ты полагаешь, что знаешь, чего я хочу, — сказала я, сокращая оставшееся расстояние между нами. — Семью, детей… Найти себе принца на белом коне и ускакать с ним в закат…

— А разве нет? — спросил он, недоверчиво вскинув брови.

— Я больше не знаю, чего я хочу, — призналась я, стоя так близко, что могла вдохнуть его потрясающий одеколон, как если бы аромат был на мне самой. — Когда-то я действительно мечтала об этом: шикарная свадьба, много детей, белый заборчик, типичная американская мечта. Но теперь… — Я покачала головой, задумавшись над этим. — Теперь всё изменилось.

Правда в том, что я уже не представляла своего будущего. Сама мысль о том, что бы привести в этот мир детей, растить их, заранее зная, что я обрекла их на ту же судьбу, до ужаса пугала меня. Поэтому я старалась не думать об этом. Сосредоточилась на том, что происходит здесь и сейчас. На том, кто я есть и каких результатов от меня ждут. И меня это вполне устраивало, потому что всё остальное было слишком мутно, слишком пугающе, чтобы разбираться с этим прямо сейчас.

— Я не знаю, мечтаю ли я ещё о той жизни, — закончила я, и это была самая правдивая фраза, которую только можно сказать во всей этой ситуации. — А если даже я не знаю, чего я хочу, то ты тем более не можешь знать.

Он вытащил руки из карманов и нахмурился.

— То есть теперь у тебя другие планы?

Он произнёс это так, будто это нечто плохое, будто именно этого он и боялся.

— Я пока не определилась.

— Из-за меня?

Я пожала плечами.

— Да… и нет.

Он изогнул бровь.

— Либо одно, либо другое, ангел.

Да вот нет: и то, и другое.

— Я уже не та Джемма, какой была, когда только приехала в Холлоу Хиллс. Время, проведённое с тобой, повлияло на меня, равно как и многое другое.

Он опустил голову.

— Меньше всего я хотел, чтобы из-за меня ты от чего-то отказывалась. — В его голосе было много плохо скрываемых эмоций, которые я едва ли когда-либо прежде видела от Доминика. — Это не было моим намерением, ангел. Надеюсь, ты понимаешь.

— Понимаю. — Я коснулась его щеки, наслаждаясь шелковистой гладкостью его кожи. — Если я от чего-то и отказалась, то не из-за тебя, Трейса или ещё кого-либо, — сказала я, стараясь, чтобы мои слова не прозвучали слишком резко или равнодушно. Это не его бремя, и мне хочется, чтобы он это понимал. — А из-за того, что я так решила. Потому что так будет лучше для меня. И буду так делать впредь.

Он обдумывал мои слова несколько секунд, а затем спросил:

— Даёшь слово?

Его глаза искали ответ в моих, правдивый ответ.

Я наклонила голову вбок и улыбнулась.

— Хочешь, чтобы я поклялась?

— Наверное, да.

— Тогда клянусь, — согласилась я, хотя сама в этот момент была уверена, что такой развилки на моём пути не будет. — Пока что я не знаю даже, доживу ли до восемнадцати, — призналась я, мой голос прозвучал несколько тише. — И ничего.

Мне известно, что значит быть Воином, я приняла своё предназначение и всё вытекающее.

Он чуть поморщился от моих слов, и я тихонько рассмеялась. Ему не нравится, когда я говорю об этом, но ничего не могу с собой поделать. Это правда моей жизни, и теперь я полностью её осознаю.

А вот мысль привести невинных детей в этот мир — в эту жизнь, — и оставить их самих разбираться, как это пришлось сделать моей матери, для меня оставалось кощунственной. Я стала чертовски сильнее за последние несколько месяцев. Я могу выдержать много боли и страданий. Могу смириться с полным одиночеством и даже смертью.

Но не с этим.

С этой мыслью я никогда не смогу примириться.

— Я устала об этом говорить, — сказала я, опуская руку с его лица на плечо.

— Прости. Знаю, это была тяжёлая ночь, — ответил он и снова развернулся к мини-бару, чтобы выключить свет. Теперь нас освещал только мерцающий огонь в камине. — Тебе надо поспать.

Он вытянул руку в сторону двери, как бы приглашая меня пойти первой, но я не сдвинулась ни на дюйм в сторону коридора. Вместо этого я шагнула ближе к нему, положила обе ладони на его рельефный пресс и прижалась всем телом, тихонечко, но с очевидными намерениями.

Мне надоел разговор, но это не значит, что я хочу пойти спать.

— Я не говорила, что устала.

Он убрал руки обратно в карманы и тяжело сглотнул.

— Ангел…

— Что «ангел», Доминик? — Я взяла его за руки и ласково положила на свою талию. — Обещания надо выполнять.

— Да, но с учётом обстоятельств, я не думаю…

— Сколько ещё ты собираешься меня отталкивать? Когда-нибудь я перестану предлагать… — перебила я предупреждающим, но в то же время соблазнительным тоном (сама не знаю, как у меня это вышло). — Много у тебя ещё отмазок?

Он зажмурился.

— Я пытаюсь стать лучше ради тебя.

И тут для меня всё встало на свои места. Я поняла, чего он добивается: отталкивает, чтобы защитить. Он делал так всё лето. Сначала давал мне время пережить утрату, теперь потому что я должна разобраться со своими чувствами к воскресшему Трейсу.

Доминик не хочет заходить дальше, потому что боится, что я впоследствии пожалею об этом. И хотя я безмерно ценю его заботу, но по факту я уже так давно перешла черту, что уже не помню, где она была.