– Помочь тебе подняться? – спросила Лондон, вытянув руку и помахав ладонью перед моим лицом. Так близко, что я могла сосчитать все пять ногтей на ее пальцах. Я видела их даже в темноте.
Наши взгляды встретились. (Ее глаза смотрели на половинку луны.)
Она криво улыбнулась. (Из ее губ словно выкачали весь цвет.)
Я отвела глаза.
– Не прикасайся ко мне, – услышала я собственный голос. – Со мной все в порядке.
– Ты не выглядишь так, как будто с тобой все в порядке, – сказала она.
«А ты не выглядишь мертвой», – не сказала я.
– Пусть она тебе поможет, – сказал Пит.
Значит, он тоже видел и слышал ее.
Рука по-прежнему маячила перед моим лицом, шевеля пальцами. Ее ногти были выкрашены в разные цвета. Три были черными, как если бы их оставили гнить в земле. Но еще три были покрашены в мадженту. А остальные – в желтый. Как будто их красили наугад.
Я схватилась за ее руку. Ее теплую, живую руку. Она схватилась за меня. Воздух не хлестнул по коже, как если бы моя рука прошла сквозь ее; я не упала лицом на гравий и не лежала, выплевывая камешки. Мои пальцы определенно за что-то держались. И оно, используя свой вес, помогло мне подняться.
Она не была призраком. Остальные тоже ее видели. К ней можно было прикоснуться; она говорила цельными предложениями; от нее несло, но не могильными червями, а обычным плохим пивом. Не было ни дыма, ни зеркал. Если Руби каким-то образом сделала это, то фокус действительно удался, и не только со мной, но со всеми, кто тут находился.
Руби появилась, как только я встала на ноги. Она подошла ко мне, чтобы я могла прислониться к ней, как будто все время была рядом и всегда будет. Ветер играл ее волосами, разбрасывая их по ее голым плечам. Губы были накрашены фирменной помадой, ровно и аккуратно. В ее глазах сверкали ночные звезды, как будто она взяла их прямо с неба, ну или так казалось. Даже светлячки слетелись, чтобы одолжить ей свой свет, порхая вокруг нее.
Я была не единственной, кто таращился на нее.
– Привет, – сказал Пит.
– Привет, Руби, – робко произнесла Лондон, мельком взглянув на меня, словно не зная, разрешено ли ей здороваться с моей сестрой.
– Это заняло целую вечность, прости, Хло, – сказала она и протянула мне бутылку с водой, а потом внимательно следила за тем, как я открутила крышку и сделала большой глоток.
Когда я закончила пить, Руби взяла мои руки в свои, чтобы все видели. А потом сказала, изображая, как будто говорит в микрофон, спрятанный в ее платье:
– Лондон, как ты? Моя сестра интересуется. Скажи ей. Скажи ей, как ты.
Я интересовалась? Хотя да, мне было интересно. Руби знала, что я сгорала от любопытства.
Лондон странно посмотрела на Руби. Потом повернулась и так же странно посмотрела на меня, понимая, что я могла спросить об этом у нее сама.
– Спасибо, у меня все хорошо. – Но ее голос дрожал, как будто она не была уверена. Как будто Руби могла сказать, что у нее все плохо, и ей пришлось бы изменить своей ответ.
– Видишь? – сказала мне сестра. А потом обратилась к Лондон, и ее голос изменился: – Что ты делаешь здесь, с Хлоей? Что случилось с кегом?
– Пиво кончилось, – ответила Лондон.
– Проклятье, – пробурчал Пит за нашими спинами.
Лондон переминалась с ноги на ногу.
– Я должна вернуться к костру, – сказала она, делая шаг в сторону своих друзей.
–
Я прямо видела, как они пронзают ее. Видела, как вздрогнула Лондон, а потом, в последний раз попытавшись защититься, сказала:
– Я сказала им, что скоро вернусь.
– Неужели? – спросила Руби. Она всецело владела этим разговором, подбрасывая его, словно мячик, вверх, перекидывая с ладони на ладонь.
Лондон наморщила лоб. Положила руку на голову, раздумывая. Светлячки были похожи на пьяных, их беспорядочные огоньки стремительно снижались к земле.
– Я не знаю, – слабым голосом вымолвила Лондон. – Я не помню.
Что-то происходило здесь, между этой девушкой, вернувшейся к жизни, и моей сестрой, которая, возможно, приложила руку к ее воскрешению, но я никак не могла понять, что именно.
– Эй, – окликнул нас Пит, глухой ко всему миру, как обычно, – тут что, все, кроме меня, под кайфом?
Руби отвела взгляд от Лондон.
– Да, все, кроме тебя.
Пит, раздавленный этим ответом, опустил глаза. Его так легко было обидеть.
– Ох, Пити, – смягчившись, сказала Руби, – иди сюда.
Она притянула его в объятия, длившиеся несколько секунд. Когда моя сестра отстранилась от него, Пит, похоже, успокоился, все еще поглощенный этим моментом и близостью Руби, и, казалось, он вот-вот рухнет. И тут Руби решила добить его.
– У меня осталась одна доза, – сладким голосом сказала она. – Но предупреждаю тебя, Пит… Пити, посмотри на меня, чтобы я могла говорить с тобой… предупреждаю тебя… ты еще никогда такого не пробовал. Ты можешь не понять, где находишься, когда придешь в себя. Можешь потерять голову.
Он клюнул на ее удочку.
– Ты не хочешь? – спросил он. – Уверена?
Она кивнула.