Вольта

Пока довольный Вольта раскатывал по Европе, летом 1782 года умер граф Карло де Фирмиан, полномочный министр австрийского правительства в Ломбардии. Нелегкую должность в оккупированной стране граф выполнял умело и деликатно. Впрочем, какая там оккупация? По бескровной договоренности между монархами вошли в итальянское герцогство австрийские солдаты в белых мундирах.

Фирмиан заботливо пестовал Вольту. Последний раз он написал ему в Лондон 8 июня: одобрял избрание членом-корреспондентом Парижской академии, обещал прислать денег. А через полтора месяца шестидесятичетырехлетного покровителя не стало.

А осенью умерла мать Алессандро. За последние годы она сильно сдала, и, словно предчувствуя неизбежное, Вольта писал с дороги, помимо общих писем для всех родственников сразу, особые, для нее одной. Из Базеля, например, в октябре или из Ахена, в ноябре прошлого года. «Я принят нунцием Беллинцини, — сообщал он ей, ценившей оказываемые сыну почести. — Сейчас еду один, а прибыл сюда из Кёльна». И далее следует искусный рассказ специально для матери, именно для нее важный и приятный, что делает честь заботливому Алессандро.

«Дорогая синьора Мама! Вчера был в чудесном женском монастыре Санта Мария, его канонисса очень мила. Там собрались дочери только благородных родителей, не желающие выходить замуж. У нас в Италии нет подобного аббатства, ибо здесь их никто не тревожит, а сами они ничего не ищут. Здесь царит пребенда (нетрудная работа для заработка), послушницы живут в наилучших условиях, а кому наскучит церковная тишь, может покинуть монастырь, чтобы выйти замуж». Какой мягкий намек: далекая молодость наверняка близка постаревшей беглянке из монастыря. И разве не воспоминания юности держат на плаву легкие кораблики людей пожилых?

Но пора сменить легкий минор прошлого на сегодняшний мажор, без которого было бы трудно выжить. «Воображаю, как у вас там собралась хорошая компания набожных людей, и ждёте мессу, и немного ворчите, а в руках молитвенники, и такая тихая осень, а дождик чуть накрапывает. Нежно целую руку, твой преданный сын Алессандро!»

И снопа «вольт» в сторону честолюбия синьоры Маддалены: «Тебе салютует полковник и граф Рейна, который как раз сейчас объедается семгой и другими деликатесами из Рейна».

2 июня 1782 года Вольта еще раз написал матери о своих лондонских впечатлениях. Осенью он вернулся и окунулся в дела: надо посетить могилу Фирмиана, представиться его преемнику, отчитаться о поездке. А 20 октября Луиджи сообщил, что матери плохо. Через неделю Вольта из Милана написал брату в Комо, чтобы тот крепился и держал наготове каноника Гаттоии. Написал в тот самый день, когда кончился шетидесятивосьмилетний срок, отпущенный графине Маддалене де Инзаги в бренной земной юдоли…

Приз для Чичери.

Живущую по соседству молодую графиню звали Тереза Чичери ди Кастильоне. В детстве ее считали миленькой и умненькой, но когда она подросла, то оказалась массивной невысокой женщиной с крупным лицом, энергично сжатыми губами, тяжелым прямым носом и большими черными глазами, деловито глядевшими из-под плоской шляпки, надвинутой на лоб. Главным ее оружием стали ум и обходительность. Они-то и пленили молодого физика. Жениться, правда, он не помышлял — где ему с его ничтожными средствами содержать семью. Но его решение, по-видимому, не могло остановить энергичную донну Терезу.

Вольта не раз присылал из разных городов «салюты моей очаровательной донне» (19 октября 1781 года из Майнца), делился впечатлениями, эгоистично перечисляя достопримечательности Турина, Ульцио, Шамбери, Лиона, Женевы, Базеля, Страсбурга, Меца («Потрясающие виды, поражающие впечатления, а маркиза едет с сыном, какие благородные старые дворцы, замки и крепости, и сколько великих людей рядом и в прошлом»). Учтите, что Кастильоне означает «старый замок»: какой милый льстец!

19 мая 1782 года Луиджи секретно отписал брату в Лондон: «…у нас в Комо скукота. Помор синьор Кассини, в длительную поездку в иной мир отбыла донна Изабелла Самиглиа. Заплатил шесть цехинов за содержание роженицы». Уж кто-кто, а Алессандро должен был догадаться, о какой роженице идет речь. Потом пошли еще более прозрачные намеки: «Долго ездишь, а я тут выворачивайся; как взглянешь на ее домашние дела, так сразу ясно, придется мне помогать родителям Джузеппино; извини, но я передаю как будто от тебя приветы почаще, чтоб не прорвалось наружу; а не передать ли это дело нашему братцу доминиканцу, благо он как раз стал духовником в павийском монастыре Санта Катарина? А ты брось заботы о здоровье Джузеппино, продолжай почаще радовать нас новостями из мира. Имей в виду, что монастырей много: Санта Маргарита, Цецилия, Сан Джулиано, Сан Марио, и все хороши, а пенсион 600 лир в год, что совсем не бедно. Причем есть монастыри нищенствующие, или имеющие много добра, или такие, где дают сильное божественное воззрение».