Волшебство. Семинары и практика

– Ты уже сказки всех народов мира перечитала, – сказала она как-то, глядя в мой формуляр. – Может, попробуешь другой жанр? Вот отличная книга о школьниках, которые после уроков переводили старушек через дорогу, а летом помогали собирать урожай. Или вот, про девочку-мастерицу, которая связала варежки для всего класса.

Я кивнула, взяла книжки, но вернула непрочитанными, да еще и соврала, что очень понравилось, чтобы она отстала. Уже позднее я узнала, что в детской школе волшебников, куда мне не посчастливилось попасть, специально обучают искусству лгать – для экономии времени, защиты от помех и сопротивления несвободе. В этом деле я, хоть и была самоучкой, изрядно поднаторела, несмотря на постоянное внушение, что хорошие девочки всегда говорят правду. Я очень хотела быть хорошей девочкой, но нежелание скучно жить пересиливало благие намерения. А красавица-библиотекарша, как и большинство взрослых, не только не могла распознать простую ложь, но даже не была способна по книжке определить, читали ее или нет. Мне предметы часто рассказывали о своих владельцах – бывших и нынешних, и книги охотно делились со мной впечатлениями о тех, кто их читал.

Там были, правда, ужасные книги – толстые с позолотой, нелепые и невозможно скучные – настоящие воры времени и пространства. Я не знала о чем они, и никто толком не знал. В школе нас заставляли выписывать в тетрадки выдержки из них. Я делала это автоматически, не впуская слова в сознание и не задумываясь, зачем это нужно. Я вообще мгновенно выбрасывала из головы все скучное. А книги о волшебниках я перечитывала по многу раз. Но они закончились. А что делать дальше – было неясно.

***

Я открыла глаза. В распахнутую дверь ворвались запахи утреннего дождя и горных цветов. Вчера я была уверена, что в моей комнате два окна, но, когда попыталась выглянуть в одно из них, то оказалось, что это очень ясное зеркало, расположенное в аккурат напротив настоящего окна. Не исключено и то, что вчера оно было окном, а сегодня стало зеркалом.

В шесть утра я уже бежала вприпрыжку по направлению к центру города сквозь моросящий дождь, фотографируя на ходу пустынные улицы. В такую рань не было ни прохожих, ни машин. Город вчера показал мне удивительно много, и я не удивлюсь, если сегодня он окажется сдержанней. Магазины и кафе еще были закрыты, но двери в художественные галереи почему-то гостеприимно распахнуты. Однако ни посетителей, ни работников видно не было: мол, заходи, смотри, любуйся и уходи. Пожалуй, стоило сбавить скорость и постараться впитать все, что предлагал спящий город: например, двери, ведущие неизвестно куда. Дверь есть, а дома нет. Надо было бы открыть ее и посмотреть, что будет, но я только подивилась этому и побежала дальше. Стены домов над бурлящим ручьем были расписаны сложными узорами и покрыты каллиграфически выполненными надписями – я все сфотографировала, чтобы разобраться позднее – и в рисунках, и в надписях, и в том, почему цветы возле некоторых домов росли в керамических ваннах. Через бурлящий поток перейти не рискнула: вместо мостика через ручей было перекинуто обычное бревно. А ведь с той стороны ручья росли незабудки, настоящие незабудки, которые я, житель мегаполиса, не видела уже много лет. Но я ощущала себя школьницей, не усвоившей вчерашний урок, которой рано браться за новый материал.

Похоже, что в седьмом часу утра кафе «Хлебом единым» было единственной оживленной точкой города: здесь пахло поджаренными тостами, яичницей, кофе и свежими ягодами. Стены и здесь были увешаны фотографиями знаменитостей, завтракающих в этом кафе, но это больше не удивляло. Маленький, провинциальный город W находился на пересечении разных объемов, и многие знаменитости черпали здесь свою порцию чудес.

Среди посетителей не было ни ведьм, ни хиппи; в основном, здесь завтракали мужчины в рабочих комбинезонах, водители, пара приезжих и один священнослужитель. Уходя, посетители непременно уносили кулечек с кексом или булочкой. Один только немолодой человек в берете лихорадочно строчил что-то в блокнот.

Я взяла большую чашку чаю и яблочную тартинку, села у окна, достала блокнот и тоже стала записывать все, что увидела и поняла вчера, стараясь ничего не пропустить. Время от времени я поглядывая на мокрую улицу и невольно прислушиваясь к разговорам. Я нашла это занятие восхитительным. Со мной это происходило впервые! Я сидела совсем одна в кафе маленького провинциального города, в седьмом часу утра, и никуда не спешила: ни на работу, ни на экскурсию, ни на самолет. Я могла сколько угодно смотреть в окно, думать, вспоминать, анализировать увиденное и слушать разговоры посетителей. Две женщины за прилавком – одна высокая молодая, другая пониже и постарше, приветствовали вошедших, называя их по именам: «Вам завернуть бублик с собой, как обычно?», «Как ваша малышка?», «Вашей маме уже лучше? Возьмите для нее кекс с черникой». Это было очень трогательно. Со мной они не заговаривали и ни о чем не спрашивали, но пару раз многозначительно переглянулись.