Волшебство не вызывает привыкания

— Не многовато ли эскорта для меня одного? — поинтересовался я у Сергея Петровича, сплюнув мокроту.

— Это чтобы тебя прямо здесь не растоптали, — он указал рукой на толпу, человек в тридцать, окруживших избу.

И пусть они почти все принадлежали к женской половине населения, к моему появлению народ отнесся крайне негативно. Полетели выкрики, самыми цензурными среди которых были: «Убийца!», «Психопат!», и моё любимое: «Да грохните его уже хоть кто-нибудь!». Настоящий бабий бунт, бессмысленный и беспощадный.

Мужики окружили меня плотным кольцом, и повели прочь из лагеря. Шоу получилось ещё то — будь инициированные в состоянии двигаться, они бы тоже приползли взглянуть на процессию хоть одним глазком. В собравшихся вдоль дороги людях я без труда различил зарёванную Ромашку и печальную Марию Илларионовну. Не хватало только Эльги Куклинскас, но та, в силу своей скрытной натуры, наверняка предпочла следить за происходящим издалека.

Мы дошли до южного выхода, который даже никто не охранял, но дальше двинулись в урезанном составе — к Плотникову подскочил всклокоченный мальчишка, выпалив скороговоркой:

— Дядь Серёжа, там маме плохо!

— Проклятье, — сдержанно выругался лидер. — Давайте без меня, потом отчитаетесь. Вить, ты за старшего.

Он подхватил вцепившегося в штанину мальчишку на руки и поспешил прочь. Колесников недовольно осмотрел пустующие укрепления и покачал головой:

— Нет, так оставлять нельзя. Илья, твоя ведь смена?

— Моя, — нехотя ответил усатый.

— Вот и стой, мы и вчетвером справимся.

— Но я тоже хочу…

— Дай инструмент, — Анвар бесцеремонно забрал у него лопату. — Просрал больных вчера, вот и стой молча.

— Это всё он! — мужик обвиняющее ткнул в меня пальцем.

— Его сейчас за это шлёпнут, а вот что с тобой делать — надо вопрос будет поднять.

Постовой посерел лицом и побежал к тросу, чтобы освободить проход.

— Уговор ведь в силе? — бородатый с двустволкой, оставшись без единомышленников, заметно занервничал.

— Да успокойся ты, — Анвар с оттяжкой хлопнул его по плечу, едва не выбив облако пыли. — Петрович ведь обещал? Обещал. Ну и всё.

— Хорошо, — он облегчённо выдохнул и злорадно посмотрел в мою сторону. — Готовься щенок, я для тебя самую мелкую картечь зарядил!

— Давай только без самодеятельности, — строго предупредил Виктор. — Если не справишься с двух выстрелов, на Паше контроль. Сразу!

— Понял, — кивнул десантник, всю дорогу хранивший молчание.

— Ла-а-адно, — протянул бородатый. — Хотя ему за Лёху и Ритку и помучиться немного совсем не грех.

— Я же сказал — без самодеятельности! — лязгнул металлом в голосе Колесников.

Приятель убитого мною перерождающегося вурдалака втянул голову в плечи и сдал назад. Мы преодолели заставу и углубились в лес, свернув с дороги.

Я прекрасно понимал, что достучаться до всех у меня точно не выйдет, поэтому сосредоточился на самом главном. Успеть хотя бы предупредить о грядущем. Благо, руки мне связали лишь в запястьях.

— Паша, держи, — я протянул ему серебряную цепочку, которую у меня почему-то постеснялись конфисковать.

А вот счастливая монетка осталась в куртке, которую будет носить уже другой. И памятное ожерелье из бейджиков работников центра реабилитации порвалось, когда мной пытались поиграть в футбол озверевшие люди. Остальные же вещи, грязные и слегка рваные, остались на мне.

— Нафига это? — удивился парень

— Отдашь сестре, пусть обязательно наденет, — принялся я инструктировать. — У нежити на серебро конкретная аллергия, и ей эта боязнь может спасти жизнь. Если найдёшь ещё, снаряди им хотя бы один патрон вместо дроби — вурдалака должно точно остановить. Но лучше прибереги его для того, кто ими управляет.

— Что за херню ты несёшь?! — подал голос бородач. — Какие ещё, нахрен, вурдалаки?

— Обыкновенные, — с ехидной усмешкой пояснил Анвар. — С таким хавальником, что ты сразу штаны обгадишь. Пули их не берут, если что.

— А что берёт?

— Тебе ж говорят — серебро!

— Да сказки это…

— Я эту сказку как тебя, засранца, видел. Так что захлопни варежку и внимай.

Мужик не нашёлся с ответом и сердито засопел. Переть на смуглолицего разведчика, вооружённого лишь прадедовской шашкой, духу у него не хватило.

— До того, когда заражённые обратятся, вам лучше собраться где-нибудь для обороны, — продолжил я, когда вновь установилась тишина. — Желательно, в хорошо освещённом месте. Нежить отлично видит в темноте, поэтому скрываться от неё смысла нет. И ещё…

— Тебе действительно не страшно умирать? — очень серьёзно спросил меня Виктор.

Задумавшись, я прислушался к себе. Вряд ли в прошлой жизни меня отличала исключительная храбрость. Не герой я, нет. Скорее всего, проклятый Кирсанский слишком долго колотил химией и физикой по моему рассудку. Получилось то, что получилось. Не зря же в одном ряду с остальными психическими расстройствами у меня стоит Одержимость.