Волшебство не вызывает привыкания

— Хазар, он пытался нас развести, — продолжал гнуть свою линию встрепенувшийся мародёр. — Мы же сюда за этим и шли, раздобыть что-нибудь полезное…

— Полезное? — смуглый недобро прищурился. — Ну, лови тогда, тебе пригодится…

Он жестом бывалого фокусника ловко выудил из рюкзака нечто белое и округлое и швырнул это бородачу. Тот рефлекторно поймал предмет, и тут же с матерным выкриком выпустил его из рук. Обглоданный человеческий череп покатился по листве, пока не уткнулся в густую берёзовую поросль. И чего так орать?

— З-зачем это мне? — дав невольного петуха, спросил бородач.

— Потому что у тебя башка дырявая насквозь, а так хоть последние мозги не вытекут, — безапелляционно заявил Анвар, затем повернулся ко мне. — Расскажешь, как дело было?

— Твои товарищи пообещали подкинуть мне одежды в обмен на информацию, — скромно напомнил я. — До того, как попытались меня обобрать.

— С собой лишних шмоток нет, — отрезал суровый мужик. — Но в лагере есть. Пойдёшь с нами.

Я не уловил вопросительных ноток в голосе, но возражать не стал. Посмотрим, как живут эти «лесные братья», глядишь — удастся разжиться чем-то посущественнее штанов.

Кривящийся, будто сожрал ведро лимонов, мародёр протянул мне рюкзак.

— Нет уж, тащи, — безмятежно улыбнулся я. — Потом в лагере вашем всё отдашь.

Толстопуз покраснел, как спелый помидорчик, до хруста сжав пальцы на рукояти моего топора, но наткнувшись на тяжёлый взгляд Анвара, с шумом выпустил воздух через ноздри. А вот качок неожиданно улыбнулся, протянув мне лопатообразную ладонь, помогая подняться.

— Извини, просто на нервах все. В то, что ты справился с людоедом, и правда не верится.

На ребре ладони я заметил небольшую татуировку «За ВДВ!». Не моряк, значит.

— Это от непривычки, пройдёт скоро, — пообещал я.

По-хорошему, нужно было дождаться, пока выжженная дотла полянка окончательно остынет, и тщательно там пошарить, но столько свободного времени у моих новых знакомых при себе не оказалось. Жаль, ведь я был почти уверен, что там меня дожидается какой-нибудь знатный лут. Пришлось запоминать это место на виртуальной карте, в надежде сюда вскорости вернуться. Отметки там ставить было нельзя, но ориентиров на ней и так хватало.

Одежду не стал даже поднимать, она и на тряпки уже не годилась. Мне осталось только плотнее запахнуться в куртку и последовать за мужиками, спешащими обратно к своим.

В пути было не до разговоров, поэтому всё вопросы я оставил на потом. Тело всё ещё ломило и потряхивало от последствий «прокачки», и держать темп получалось с большим трудом.

К счастью, маршировать по перелескам пришлось недолго. Спустя час мы вырулили на грунтовую дорогу и дальше просто шли по колее. Считай, что летняя прогулка за грибами, если не смотреть на хмурые рожи моих спутников. Их настроение я понял лишь, когда наша группа вышла к пункту назначения.

Это действительно был лагерь. Только не бандитов, а беженцев.

Состоял он из трёх старых деревянных хат, торчавших посреди очищенных от леса полянок, да десятка разномастных палаток — от камуфляжных армейских, до разноцветных туристических. Но главное, это были не жилища, а люди, в них обитающие.

Большую часть составляли женщины всех возрастов, разве что совсем уж старух не наблюдалось. Затем шла ребятня — от малышей до подростков, а вот мужчины попадались лишь изредка. Объединяло эту разношёрстную толпу лишь одно — у всех были такие усталые лица, с намертво застывшими в глазах тоской и отчаяньем, что хоть вешайся. Не удивлюсь, что где-нибудь неподалёку кто-то из их знакомых уже на верёвке болтается. Даже вечно неунывающие дети не пытались веселиться, а уныло слонялись по территории, по мере сил помогая взрослым.

Люди пытались обустроиться, как могли — укрепляли палатки, рыли глубокую яму под отхожее место, а троица тёток чего-то кашеварили возле большого, литров на пятьдесят, котелка на треноге. Смотрелась хозяйственная деятельность неплохо, если не брать в расчёт похоронную атмосферу, царящую в округе.

На подходе нас встретил самый настоящий патруль. Правда, с единственным ружьём на троих, но уж какой есть. Остальные стражники лагеря оказались вооружены чем попало — самодельными дубинками, вилами да топорами. Не дать ни взять — народное ополчение.

Машин попалось на глаза на удивление мало — десятка полтора, в основном внедорожники или старые добрые Жигули. И большинство из них уже приспособили под временное пристанище. Между парочкой были и вовсе натянуты бельевые верёвки, на которых подсыхала выстиранная одежда. Цыганский табор отдыхает.