Волшебный меч

Я с досадой отвернулась и принялась рассматривать комнату. Моё внимание привлек какой-то прибор. Хон по-прежнему занимался своими записями и я осторожно взяла прибор в руки. Это оказался не один предмет, а несколько. Две изогнутые пластинки, одна больше, одна меньше, пара дисков, очки с непрозрачными «стёклами» что-то вроде клипсов и нечто, напоминающее середину шапочки. Всё это держалось вместе, словно на невидимых нитях. И куда всё это?

— Положи немедленно.

— Что?

— Я — сказал — немедленно — положи — откуда — взяла — и — больше — не трогай, — отчеканил Хон. — Сколько раз повторять?!

Я поспешно выпустила прибор из рук и отступила на шаг. Хон подошёл, оттеснил меня в сторону и убрал весь набор с открытой полки в закрывающееся отделение и запер дверцу.

— Это устройство, лишающее воли, — насмешливо сообщил он. — Как мило, что ты сама обратила на него внимание. Его укрепляют — диски на висках, «шапочку» на темя, пластинки — на лоб и затылок, «клипсы» на уши. Очками закрывают глаза, как ты понимаешь.

— И?…

— И включают. Почему, как ты думаешь, мы не боимся пленных рабов? Побочное действие — отрубается память о последних часах. Удобно, не так ли?

Я судорожно сглотнула.

— Кстати, ты с ним уже встречалась.

— Я?!

— Разумеется, ты этого не помнишь. Но признаки налицо. Во-первых, ты не знаешь, как очутилась у дверей сокровищницы. Во-вторых, ты знаешь наш язык.

— Язык? — Мне и не приходило в голову, что у меня нет причин понимать речь этих людей.

— Вот именно. И третье — вспомни, ты не только очнулась с мечом в руках. Ты ведь имела чёткое представление о том, что и зачем охраняешь.

— Смутное, — поправила я. Но больше спорить не стала. Хон пожал плечами.

— Да, ещё, — произнёс он после непродолжительного молчания. — В последнее время моя сестрица проявляет подозрительный интерес к этой комнате. И я не удивлюсь, если она подобрала ключи. Уж на что я поставил старомодные замки, и то… — Он махнул рукой. — Если в моё отсутствие Сува будет тебя сюда тащить — откажись наотрез. Не бойся её обидеть. Мне будет легче увидеть свою сестру обиженной, чем тебя — лишённой воли. Не говоря уже о побочных последствиях…

Я просыпалась постепенно, долго не могла понять, где я нахожусь. Кажется, вчера что-то случилось… Я открыла глаза и увидела незнакомую комнату. Это открытие меня так поразило, что я тут же попыталась сесть. К сожалению, я это сделала, опираясь на правую руку, за что и поплатилась: несчастную конечность пронзила дикая боль, заставившая меня с криком упасть на кровать. Что это со мной?! Вчерашний день вспомнился не сразу, но когда вспомнился… Я осторожно уселась. Болела не только правая рука, ныло всё тело. Это надолго так?

Исследованиями в «комнате пыток» вчера дело не кончилось. Хон, едва закончив своё предупреждение относительно Сувы, тут же потащил меня в фехтовальный зал, к которому примыкала оружейная. «Чтобы исследовать связь с волшебным мечом и уточнить боевые качества». Мои. Мог бы и не уточнять, итак всё ясно. Но нет, ему хотелось самолично проверить, насколько я бездарна.

Сначала Хон растёр мою правую руку какой-то мазью, тем самым вернув ей подвижность. Потом велел взять в руки оружие, напоминающее рапиру. Ещё хмыкнул, мол, понимает, насколько это вредно, но у него нет другого выбора. И времени ждать, пока я сама поправлюсь.

Моментально удостоверившись в моей абсолютной неприспособленности к фехтованию, этот садист повесил мне на пояс волшебный меч и велел «мысленно потянуться к нему». И напал. Дальше вспоминалось смутно — сознание затуманилось под напором меча, который из ножен помогал мне более или менее держаться и всё уговаривал «показать, на что мы способны». Мысль принадлежала мне, но, уверена, без влияния оружия не обошлось. Впрочем, «держаться» в данном случае скорее означает, что Хон не выбил учебную рапиру на первой же минуте и что половину ударов я кое-как отвела. Остальные достались мне в полной мере. К концу «занятия» я ничего не соображала и могла только плакать от боли. Хон снова растёр правую руку, извинился, дал какого-то питья и буквально на руках притащил сюда.

Мда…

Комната, в которой я проснулась, была обставлена аскетически. Кровать, кроме неё зеркало и встроенный в стену шкаф. Кажется, потолок начал светиться только когда я открыла глаза.

На мне оказалось одеяние, которое я определила как ночную сорочку: светлые тона и мягкая ткань. Страшно подумать о том, кто меня переодевал… Не Сува же, в самом деле, а слуг я здесь не видела…