Вольный горец

«Спасибо за идею! — попробовал было я взять шуткой. — Придётся мне как раз туда попроситься: в оцепление. Когда-то у меня роман вышел: „Пашка, моя милиция“, и мне за него приказом министра МВД значок „Отличника“ вырешили. Знал бы — нацепил. Но, может, и без него позволят рядом-то постоять?»

«На Запсибе тогда говорили, что они вам и пистолет дали?» — спросил молчаливо слушавший до этого наш диалог достаточно пожилой, с седым ёжиком, с внимательными глазами на массивном лице, плотный крепыш, или, как в Сибири больше, — крепак. Оглядывая друг дружку, поручкались, он сказал:

«Ковалёв Виктор Степанович. Бригадиром электриков на заводе был, когда пускали первую домну. Мэр наш, Николай Петрович, бригадой монтажников тогда руководил, более знаменитой и не было, чем бригада Шевченко, а мы были уже эксплуатация — рядом работали… вы, наверно, сюда — к нему?»

Так вот, объезжая старых товарищей, и собираешь о себе байки. Недаром пошучиваю: мол, Кузбасс — моя историческаяродина. Столько ходит всяких историй, что сам давно запутался: что правда, а что — присочинили. Но это было. После того, как «Пашку» напечатали, пришёл ко мне прототип, значит, главного героя Павла Береснева — Павлик Луценко, наш первый на стройке милиционер. Расстегнул на груди шинель, достал из-за пазухи кобуру с торчавшей наружу ручкою в рубец:

«Тебе! За твой роман. Ревнаган! — достал его, пощёлкал, переводя пустой барабан, клацнул курком и полез в карман за патронами. — Знаем трое: ты, я и Шилов Иван Фёдорович… Спрячь понадёжней. И — могила!»

«Тяжело в деревне без нагана, — как некогда в одном ревстихеговорилось, — но с наганом — вдвое тяжелей!»

Тогда я испытал это, испытал!

Несколько дней без передыху своё «наградное оружие» перепрятывал. Куда ни положу — на него тут же наткнётся либо жена, либо жившая у нас тогда моя сестра-студентка, либо трехлетний сын Гоша. Этот досаждал мне особенно: едва научившись ходить, он первым делом как будто вступил в общество «Юный сыщик», и только тем теперь был и занят, что все мои тайники один за другим обнаруживал…

А через неделю, когда я вышел, наконец, на свежий воздух, ко мне радостно бросился чуть ли не первый встречный, наставил на меня указательный палец:

«На медведя собираемся — дашь свой „пух-пух“? Для страховки.»

«Да откуда ты взял…», — начал было я, но он не дал мне договорить:

«Как это — откуда? Павлик сказал. Смотри, говорит, больше никому — знаем только мы четверо: начальник милиции Шилов, я, да вы двое.»

Буквально через минуту-другую ещё один страдалец начал посреди улицы мрачно гугнить, что вот, мол, всё у них с женой было хорошо, жили, как люди, но вот решили, значит, что тёща продаст дом и переедет к нам на Антоновку малышку нянчить — и что?.. Нянчатся теперь они с тёщей. Вот если бы я по-дружески согласился припугнуть её, а? Поллитра само собою — за ним. И — могила! Павлик сказал, что про наган знают только четверо…

Не прибавляю нисколько: очередной привходящий в нашу — с тремя постоянными членами — «четвёрку» с завистливым вздохом сказал, что всё правильно, да — в посёлок вот-вот зэков привезут, на комсомольскую стройку, а, едрёный корень?! Конечно, надо готовиться! Где бы самому «пистоль» достать?

В полном изумлении я вернулся домой, положил «ревнаган» в портфель и отправился в милицию. Пашки не было, пришлось зайти к начальнику отдела капитану Шилову:

«Спасибо за доверие, Иван Федорович, отпечатки пальцев я стёр — возвращаю.»

Шилов в изумлении глядел на револьвер:

«Откуда это у вас?!»

Он ничего не знал!

Может быть, нынешний главный экономист Рудоуправления Ковалёв тоже входил в одну из мифических четвёрок, которые с одному ему известными целями упорно создавал в нашем посёлке Павлик Луценко, пока я его «ревнаган» судорожно, «денно и нощно» перепрятывал?

Воспользовавшись паузой в нашем разговоре с главным инженером — по срочному делу вошёл кто-то из подчинённых — Виктор Степанович отвёл меня теперь чуть в сторонку, заговорил с загадочным видом: «Не знаю, зачем вы в Старый Оскол приехали… Но я бы вам очень советовал написать о нашем Фёдоре Иваныче, о Клюке. Помните, на Запсибе тогда движение было: за досрочное освоение мощностей? ЦК постановление принимал: мол, инициатива трудящихся. Ордена потом посыпались градом. А тут вот у нас проектная мощность около пяти миллионов тонн, а даем теперь за год — десять. Ужедаем. И собираемся в будущем году ещё прибавить: прежде всего — благодаря неукротимой энергии Клюки — это вулкан! Благодаря хозяйской смекалке, неординарным инженерным решениям… Знаете, что он у нас кроме прочего — Президент Союза горнопромышленников России, академик — вы это знаете?»