Волкодав

Он шёл следом за кнесинкой к её двору и напряжённо старался сообразить, что теперь предпримет боярин, – а в том, что Лучезар, охреневший без любимого порошка и стосковавшийся по девичьей красе, уж что-нибудь да предпримет, венн почти не сомневался. Скорее всего он пошлёт за девушкой отроков. Троих, надобно думать. Вряд ли больше, но уж и не меньше. Плишку с Канаоном? Нет, навряд ли. Почему так, Волкодав не взялся бы объяснять, просто чувствовал, что их там не будет. Ещё он очень хотел ошибиться и выяснить, что возвёл на Лучезара напраслину. Жизнь, однако, уже не раз втолковывала ему, что рассчитывать следовало на самое худшее. Значит, Кетарну придётся иметь дело с троими. Совладает?.. Парень он сильный, и те две головы тоже не сами ему в руки скакнули. Но вряд ли он по полдня машет оружием, как Лучезаровы ухорезы. Волкодав вспомнил отрока, оттолкнувшего черенком копья старуху Киренн. Ох, не оказаться бы Кетарну со скрученной шеей в том самом болоте, за которым жили родители его милой! Да и самой девчонке, после того как натешится с ней Лучезар…

А Елень Глуздовна, идя к себе, как нарочно, всё время останавливалась. То пожелать спокойных снов велиморскому посланнику Дунгорму, ночевавшему вместе со своим отрядом в шатрах. То ещё раз поблагодарить рига и его жену за добрый приём… И тут и там дело не ограничилось несколькими поклонами, опять пошли упражнения в красноречии – кто кого переговорит. Шествие кнесинки на ночлег до того затянулось, что Волкодав прикинул про себя и обречённо решил: всё. Наверное, даже неутомимая молодёжь потянулась по домам спать. И, значит, он не успеет проводить Кетарна с Ане до болотной деревни…

Скорее, мысленно торопил он кнесинку. Скорее же ты…

Но вот наконец они добрались до двора, и служанки во главе с нянькой, окружив государыню, увели её в дом. Венн без дальнейшего промедления подозвал к себе близнецов и строго спросил:

– Я вас хорошо научил беречь госпожу?

Лихослав и Лихобор посмотрели один на другого и от удивления ответили вразнобой:

– Хорошо…

Они понимали, что спрашивал он неспроста, и заметно робели. Наставник ещё никогда не поручал им охранять государыню одним. Молодые телохранители с нетерпением ждали, когда же это случится, а вот случилось, и стало чуточку боязно.

– Мне надо уйти, – сказал Волкодав. – Сами управитесь?

Лихослав твёрдо ответил и за себя, и за брата:

– Управимся!

Другого ответа венн и не ждал. Он молча кивнул близнецам и быстро ушёл в темноту.

Волкодав никогда не бывал в здешних местах и не знал в лесу ни троп, ни дорог. Он даже не знал бы, в какой стороне расположено поселение лесных вельхов, если бы ещё днём не приметил на всякий случай, откуда въехали в Ключинку болотные жители. Для того, чтобы выйти туда, требовалось заново пересечь весь погост и пройти мимо дома старейшины. И первым, кого он увидел среди парней возле догоравших костров, был Кетарн.

Волкодав поспешно отступил в тень, куда не достигал красноватый отблеск углей, и присмотрелся. Кетарн грел руки, о чём-то весело переговариваясь с друзьями, и, кажется, собирался принять участие в новой забаве. Юноши упирали в землю черенок копья и, держась рукой, вскакивали ногами на древко, а все остальные хором считали, загибая пальцы, – долго ли продержится.

Рядом с Кетарном не было видно Ане, зато волосы сына рига влажно блестели от росы, а сапоги и штаны были мокры до самых колен. Поначалу у Волкодава отлегло от сердца: никак проводил девушку и возвратился! Однако потом венн припомнил, как посылали к болотным соседям стремительных босоногих мальчишек, и тревога воспрянула. Кетарн попросту не мог успеть обернуться туда и назад. Даже если отправился сразу после ухода кнесинки и бежал бегом в оба конца.

Значит, не довёл девушку до порога и с рук на руки родителям, как надлежало бы, не передал. Дошёл с нею самое большее до середины пути и на том распростился – дальше, мол, дорога прямая…

Волкодав миновал костры, постаравшись, чтобы оттуда его не заметили. Потом перемахнул никем не охраняемый тын, в несколько прыжков спустился с останца на влажный пойменный луг и побежал в сторону леса, молясь сразу всем Богам, чтобы только не опоздать.

Мыш снялся с его плеча и бесшумной тенью поплыл впереди.

Вот когда в полной мере пригодились ему и ночное зрение, которым наградила его каменоломня, и с детства воспитанная способность не шуметь, когда это никому не нужно.