Волхв-самозванец

– Чайник чайником, а в хакеры лезет.

– Ну и пусть чайник, тоже мне – вундеркиндер.

– Вундеркинд, – автоматически поправил я. – Нужно переправляться.

– Ни... за... что... – одновременно решили представители местного фольклора.

– Не бросать же вас здесь?

– Не надо.

– Вот то-то и оно... Была бы лодка.

– Возвращаюсь к предложению сделать плот.

– Ага, и паромную переправу или понтонный мост... Плот мы будем строить дольше, чем идти в обход.

– Пошли в обход, – ухватился за возможность увильнуть от водных процедур домовой, сделав широкий жест рукой. – Мы доедем, мы домчимся на оленях утром ранним.

– Больше в иной мир – ни ногой, я имею в виду вас обоих, а сейчас по коням!

Попытка организовать переправу заняла почти час, включая мое раздевание-одевание, а поскольку за это время мы ни на шаг не приблизились к цели своей поездки, то можно считать, что до темноты мы точно не успеем добраться до избушки бабушки Яги Костеноговой. Видно, придется ночевать под кустом – не ломиться же в такой час к одинокой пожилой женщине, живущей в глухомани, да, ко всему прочему, совершенно незнакомой.

Уклоняясь от низкорастущих ветвей и прочих неприятных препятствий, которые встречаются в лесной чащобе, особенно когда твой конь мчится звериными тропами, а не человеческими дорогами, я вполуха слушал перебранку тех двоих, которые боятся воды.

В лесу темнеет быстрее, поэтому, увидев избушку в полный рост, я решил сначала, что это не иначе как прихотливая игра тени и мрака создала сие гротескное видение. Но вот я подъехал поближе и чуть не сверзился с Урагана – передо мной стоит самая настоящая избушка на курьих ножках.

А это значит... Баба Яга! Ну конечно, как я сразу не догадался?!

Рассудив логически, я пришел к выводу, что здесь меня не съедят и не выдадут врагам, иначе Аленка не посылала бы меня сюда за помощью.

Взбодрившись, я приблизился к избушке, которая стояла, как и положено, глухой стенкой ко мне, и рявкнул голосом молодецким:

– Избушка, избушка! Стань ко мне передом, а к лесу задом.

– Как ты заклинание узнал? – поинтересовался баюн, когда избушка нехотя, со скрипом в пораженных артритом коленях, явила свое крыльцо.

Скромненькое такое крылечко из пяти трухлявых, косо прибитых досок, ко всему еще и обросших мхом. Впрочем, данного представителя флоры с избытком хватало и на стенках избушки, а уж про крышу и говорить смешно...

Кот и домовой проворно юркнули мне за спину и притихли.

Со смешанным чувством страха и любопытства я обозрел архитектурные достопримечательности сказочной хатки не менее сказочной Бабы Яги – Костяной Ноги. В особенности взгляд притягивала прибитая над входом голова какого-то мутанта: по строению черепа – человек, по наличию ветвистых рогов – олень или лось.

– Хозяюшка! – молодецки крикнул я.

– Юшка... юшка... – отозвалось горное эхо, неведомо как попавшее в дремучий лес и заблудившееся на веки вечные.

Нервно вздрогнул за спиной домовой.

– Дома есть кто?

– Кто... кто... – прокаркало эхо.

– Кот в пальто, – подал голос баюн.

– Ждите меня здесь. – Соскочив с коня, я взошел на крыльцо и постучал.

– Эгей, хозяюшка!

– Никого нет дома, – произнесло что-то над моей головой.

– Как это нет? – удивился я, потирая ушибленные при стремительном отступлении спину и то, что находится пониже.

– Яга на курсах повышения летного мастерства, – любезно пояснил рогатый череп, прибитый над крыльцом.

– А скоро она вернется?

Но голова застыла, словно и не к ней обращаются. Зато за спиной раздался треск и дикий чих.

– Скоро, милок, скоро.

Как Баба Яга (на то, что это именно она, ненавязчиво намекает помело, ступа и длинный нос крючком с огромной волосатой бородавкой на левой ноздре) сумела незаметно приблизиться – ума не приложу.

– Здравствуйте, бабушка, – воспитанно поздоровался я, стараясь не пялиться на нее.

Она же тем временем выбралась из ступы, задрав юбку выше головы, отчего обнажилась по пояс. Явив на всеобщее обозрение отсутствие в этой глуши самого понятия нижнего белья и свою знаменитую костяную ногу. Сделанная наподобие протеза, бедренная кость какого-то крупного зверя прикреплена к обрезанной ниже колена культе посредством хитрой системы ремешков.

Галантно подав руку, я помог Яге спуститься на землю.

– Чаво не сидится тебе на печи, человече? – прошамкала бабка, с кряхтеньем разминая затекшие мышцы. – Аль антерес какой есть в глуши нашей, аль иной отрады ищешь? Эт я могу... ты не смотри, что стара, я еще – ей-ей! – любой девке нос утру.

– Спасибо, но...

– Ну и дурак, таких перспектив не видишь, – сказала костеногая. – Тебя, часом, не Ванюшей кличут?

– Нет.

– А че приперся тодыть?

– Аленка сказала: если что – к вам идти.

– Аиньки?

– Аленка сказала: если что – к вам идти.

– Эт какая-такая Аленка?

– Царя Далдона дочь.

– Аленушка, значится, прислала... случилось чего?

– Кощей похитил ее.

– Ах, супостат! Спасать девку из полона надобно, а ты с похабными предложениями лезешь...

– Да я...

– Ладно. Отнеси ступу с помелом к крыльцу и заходи – не бойся, не съем.

– Спасибо.

– Ну, буде-буде... Хотя жаль...

– Чего?

– Наваристый ты, высококалорийный.