Волхов

— Любви? Любви?! Ты, демоническое отродье, способно лишь разрушать!

Лихо оскалилось. Длинные серые ногти заскребли по черепу, словно поглаживая.

— Да, любви… Вы, смертные, — мои потомки. Эта земля была моим домом задолго до того, как здесь появились первые поселенцы, но знаешь… люди мне нравились. Вы были необласканы, суровы. Жизнь ваша была скоротечна и полна опасностей. Страх… страх управлял вами. Управляет до сих пор. И только страх вы принимаете всерьёз.

Откуда-то раздался волчий вой, но Лихо не обратило на него никакого внимания.

— А сейчас… вас смешивают с грязью, нагло лгут прямо в лицо, убивают, грабят. И всё это с вашего же дозволения.

Череп скрипнул от силы, с которой костлявые пальцы сжимали его.

— Меня пробудил тот жалкий смертный с нестерпимой жаждой остановить своих бывших знакомых, но с полным отсутствием решимости это сделать. Он боялся. Здоровенный бугай боялся трёх истощавших отродий. Страх сковал его, но с моей помощью он освободился от этих оков.

Снова издалека растеклось печальное завывание, но Лихо продолжало говорить.

— Второй нашёл меня сам. Он годами истязал себя муками вины и обиды, корил за неспособность добиться справедливости для собственного чада. И только увидев дело рук моих осмелился на то, чтобы подражать мне. Но даже тогда ему понадобилась моя помощь, чтобы продолжить месть.

Ногти вцепились в макушку черепа, сжали её так, что кость не выдержала и лопнула. Лицо старухи исказилось в злобе, раздражении, снова обнажились острые кривые зубы, крик вырвался изо рта оглушающей, едва не сбивающей с ног волной:

— Страх овладел вами! Вы словно стадо овец, неспособных даже блеять в сторону своих пастухов! Вам нужен вожак, пример, которому можно следовать. Что ж…

Лихо сжала в кулаке осколки костей, раскрошив их на мелкие части, и те упали на землю, скрывшись среди прочих останков.

— Я заставлю ваших пастухов бояться ещё сильнее! Сделаю так, что одна лишь мысль о грехе заставит их дрожать от ужаса!

Волхов молча слушал беса. Не моргая, не отрывая взгляда от поглощающей тьмы в пустой глазнице. И наконец заговорил:

— А если это не сработает? Тогда что?

Сам вопрос заставил старуху презрительно дёрнуть бледной губой.

— Тогда я испепелю всё стадо.

Снова раздался вой. На этот раз совсем близко. Почему-то он казался слишком знакомым, что настораживало.

— Ты просто безумная тварь. Если бы я только мог, я бы уничтожил тебя.

— Но ты не можешь, — старуха снова искривила рот в безумной улыбке, шагнула навстречу, сминая голыми стопами подвернувшиеся кости. — Ты не можешь, Игорь. И я скажу тебе то, что ты сам не в состоянии признать.

Лихо подошло совсем близко, остановилось напротив, обдавая могильным холодом.

— Ты не хочешь меня уничтожать.

Из рощи, раздвигая сгорбившиеся деревья, выскочил волк. С гневным рыком он бросился в их сторону. Волхов машинально отпрянул, рука потянулась к кобуре, но волк кинулся на Лихо, пролетел сквозь образовавшуюся пустоту и приземлился на землю, тяжело дыша.

Лихо исчезло. Оно пропало и больше не появлялось, даже присутствия его не ощущалось ни внутри, ни снаружи. Душа вдруг освободилась от постоянной, пожирающей её тьмы, а роща преобразилась: влажная голая земля заросла зелёной травой, покрылась бутонами полевых цветов, деревья приосанились, распустили пушистые кроны, небо, серое, мрачное, разверзло тучи, открыв синеву и ясный солнечный свет.

Волк повернулся. Игорь держал зверя на мушке, но тот спокойным, почти человеческим взглядом смотрел на него. Такими, казалось, знакомыми глазами…

— Захар? — Игорь сам удивился своей догадке.

Волк медленно кивнул, приблизился к нему. Пистолет будто отяжелел, и рука плавно опустилась. Никакой угрозы от стоящего рядом зверя не исходило вовсе.

— Но как…

Волк коснулся носом дрожащей руки, и та успокоилась от разлившегося по телу тепла. Запахло душистыми травами, показалось, что где-то неподалёку шипит чайник. Стало уютно, прямо как в охотничьей избе Захара.

Но затем волк отвернулся и не спеша направился вглубь леса.

— Прощай, Захар. Спасибо тебе.

Волхов взглянул на синее-синее небо. Солнечный свет заставил зажмуриться, а затем будто стал ярче, застилая собой всё пространство…

━─━────༺༻────━─━

Солнечный луч упал прямо в глаза, пробудив от долгого сна. Волхов вскочил, задышал, едва не задохнувшись, вцепился в простыню. Несколько секунд ушло на осознание происходящего, затуманенный мозг наконец пробудился.

Волхов осмотрел себя, заметил бинты, которыми были перемотаны плечо и руки. Бинты пропитались засохшей кровью, мешали двигаться, но вот ран почему-то не чувствовалось. Он с некоторым трудом размотал левую руку. Та уже зажила, оставив в качестве напоминания покрытую рубцами и шрамами свежую кожу.

Освобождая правую руку, Волхов осмотрелся. Знакомая изба изменилась с того момента, когда он был здесь в последний раз: на месте иконостаса стояла большая русская печь, добавилось кроватей, на стенах висела всякая утварь… в общем, постройку окончательно превратили в жильё.