Волхов

— Что-то мне не нравится этот полковник. Плохое предчувствие.

— Он за полгода не сменил следственную группу, просравшую все сроки. Интересно, с чего бы у тебя такое предчувствие?

Игорь встал, морально готовясь к ожидаемой взбучке. Даже ностальгия взыгралась.

— Вот ты всё сарказмируешь, товарищ майор, а ведь нам нужно в эту группу попасть. Есть хоть какие-нибудь идеи?

— Вообще есть одна… но об этом позже. Сначала схожу на ковёр, а там уж посмотрим.

В здании полиции работало, если можно так сказать, очень плохое отопление, из-за чего приходилось иногда, в особо суровые морозы, оставаться в бушлате весь рабочий день. Как ни странно, самый верхний этаж держал вполне нормальную температуру, при которой зимняя одежда лишь прибавляла хлопот. Поэтому Игорь скинул бушлат перед тем как выйти из кабинета.

Полковник сидел за дубовым тяжёлым столом, что-то расписывая своей любимой перьевой ручкой, время от времени поглядывая на фотографию такой же пухленькой дочки.

— О, Григорий Александрович! Проходи, садись. Я тебя ждал.

Тучный мужчина с проседью на висках, широким носом-картошкой, круглым лицом, на котором утопали поросячьи глазки, шевелил густыми «сталинскими» усами, бормоча себе под нос какой-то текст, но даже не повернул головы в сторону двери. Однако точно знал, кто именно прошёл через проём. Эта вроде бы комичная внешность скрывала коварную хитрость и скользкий ум, отчего при общении с ним всегда приходилось обдумывать каждое слово прежде, чем его произнести.

Игорь сел напротив, терпеливо дожидаясь своего часа. Полковник, кажется, писал личное письмо. С такой добродушной улыбкой он это делал, что адресат наверняка был очень близок ему. Так писали лет двадцать назад любимым девушкам, находясь на другом конце страны. Правда, жена полковника ждала своего мужа дома. Но это было личное дело самого полковника.

— Итак, Григорий Александрович, я бы хотел пообщаться насчёт такого утреннего подвига.

— Что-то не так, товарищ…

— Ну, ну! Григорий, я же просил: при личном общении можно без званий.

— Кхм, простите… Егор Афанасьевич, что-то не так?

— Да, ты прав. Но не беспокойся, это не твоя вина. Скорее, она лежит на мне.

Полковник убаюкивал своей доброжелательностью, но подобный тон не мог обмануть Игоря. Ни раньше, и уж точно не теперь.

— Может, вы как-то объясните? Потому что я ничего не понимаю.

— Конечно, конечно…

Егор Афанасьевич сунул ручку в держатель, поправил очки, скрестил пальцы перед собой.

— Видишь ли, Григорий… ты человек у нас новый, внутренней кухни ещё не знаешь. Так вот. Есть некоторый круг людей, имеющий в городе определённую власть. И у этих людей есть дети. Двоих из них ты сегодня арестовал. Одного даже избил. Понимаешь, к чему я веду?

Игорь понимал. Но теперь до него дошли и слова той тётки по поводу «Мне здесь ещё жить».

— Вижу, понимаешь. Так вот… парень, которого ты избил, это сын владельца обоих наших заводов, не считая остальных бизнесов, так или иначе завязанных на нём. А второй — лучший друг это парня. Тогда с довольно влиятельными родителями, хоть и попроще. С такими людьми, Григорий Саныч, лучше не ссориться.

Полковник говорил чуть ли не с отеческой с улыбкой, будто ситуация нисколько не выбивалась из норм морали. Интересно, он знал про предыдущие случаи, не попавшие на глаза полиции?

— Да. Лучше не ссориться, — слова дались с трудом. Чуть язык не свело.

— Вот и отлично, что мы пришли к одному и тому же выводу. Поэтому подпиши вот это, — Егор Афанасьевич достал из ящика под столом лист, вытащил из органайзера простую ручку и протянул всё в сторону майора, — Тут изложено, как было на самом деле. С кем не бывает — ошибся и ошибся. Метель всё же, темнота. Не рассмотрел, не понял ситуацию.

Игорь зацепил лист пальцами, протащил к себе, сжал ручку…

— Девочка всего лишь не поняла намерения ребят. Бедняжку пытались отогреть, положить отсыпаться, а в грязной одежде, сам понимаешь, на кровать не хотелось её класть. А она очнулась в самый… пикантный момент и сделала неправильные выводы, вскочила, убежала… ну, а дальше ты знаешь.

— Это они так рассказали?

— Именно. Сугубо положительные парни. Отличники, медалисты, спортсмены… в общем, вы просто друг друга не поняли. Подписал?

Игорь оставил корявую закорючку, когда послышался короткий треск. Он повернул ручку к лицу и увидел, что на ней образовалась трещина.

— Ого! Да ты силён. Оставь себе, Григорий Александрович.

— Могу я задать вопрос?

Нужно было выцепить из ситуации хоть что-то полезное.

— Да, конечно, — полковник взял лист и положил его обратно в ящик.

— По поводу того дела с пропавшими. Я хотел бы им заняться.

Егор Афанасьевич еле заметно дёрнул губой, но сдержался, оставаясь при своей лживой улыбке.

— Я думал об этом, не скрою. Но всё же считаю, что лучше тебя задействовать в других делах.

— Но я…

— Товарищ майор, у нас не армия, но приказы также не обсуждаются. Вы свободны.

Игорь молча встал, отдал честь, развернулся и ушёл.