Воля и разум

– Стой тут, я сейчас вернусь. И по коридору не топчи. Тут с утра ведро воды нечаянно разлили, до сих пор мокро. Натопчешь своими грязными кроссовками, заставлю вылизывать пол.

«Вот же хрень! – выругался про себя оперативник. – Даже незаметно по комнатам пробежать не удастся. Грязная обувь оставит четкие следы на влажном полу».

– Интересно, кто же это тут такой неловкий?

– Василиса ногой зацепила. Худая, а такая неповоротливая.

Крикнув Кассандре, сидящей в соседней комнате, что уходит, баба Матрена вытолкнула рыжего за дверь и торопливо вышла из дома. Она уже открывала калитку, собираясь выйти на улицу, когда Верес, стоящий за ней, увидел странное.

На мокрой земле рядом с порогом отпечатался след птицы. И все бы ничего, если бы не размер величиной с приличную собачью лапу. Четыре когтя вспороли землю рядом с домом Матрены. Вересу сразу вспомнился разговор лавочных сплетниц, а может, не привиделась бабке огромная сова?

Ничего не сказав о находке Матрене, лже-Олежка молча последовал за шустрой бабкой в администрацию.

Преодолев быстрым шагом немалое расстояние до местного памятника архитектуры и обнаружив, что девчонок там нет и не было, еще мгновение назад бодрая старушка, схватившись за сердце, осела прямо на порог.

– Что ж это случилось?! – запричитала она. – Пропали мои девочки! Не могли они никуда деться, чует бабкино сердце, беда случила-а-ась!

Всхлипывала и голосила бабка настолько громко, что вскоре на звуки начали собираться люди. Несмотря на малочисленность населения деревни, через десять минут вокруг Матрены уже собралась приличная толпа. Даже бабки-кумушки с лавочки в поисках свежих сплетен прискакали. Кто-то принес Ёжке стакан воды и теперь, накапав туда корвалола, пытался напоить ее. Пить лекарство бабка категорически отказывалась, просила каких-то своих чаев и сборов. Периодически подрывалась искать девочек по лесам-лугам и вообще собирать спасательную экспедицию. Толпа женщину успокаивала, но идти в экспедицию почему-то отказывалась.

– А где Курочкин? Где его каждый раз носит, когда он нужен? – воскликнула одна из кумушек, кажется, Никифоровна. – Он законник, пускай и разбирается.

На ответ, что Дмитрий Петрович уехал в неизвестном направлении, толпа отреагировала странно. Больше половины почему-то тихонько и с облегчением вздохнули, остальные продолжили фонтанировать идеями по поиску пропавших девочек. Такая странная реакция жителей не могла укрыться от бдительного Олежки, и, пользуясь своим положением новичка в деревне, оперативник не преминул узнать, чем она вызвана:

– А почему вы так радуетесь, что законника нет?

– Потому что он бестолочь полная, кроме как еще больший крик поднять, помочь ничем не сможет, – чистосердечно выложил один из мужчин в толпе. – У меня склад недавно сгорел, так он во всех актах написал, мол, я сам виноват. Лучше из города пригласите следователей, толку больше будет.

– Да каких следователей? – возмущались бабки в толпе. – Может, в лес решили девчонки сходить за ягодами, а вы тут панику разводите. Вот если к вечеру не вернутся, тогда и вызывайте.

Матрена после таких слов аж встрепенулась, на ноги вскочила и еще громче заорала:

– Ты что городишь, сумасшедшая старуха! Дети пропали! Какие грибы-ягоды! Учеба у них, практика, ответственные они у меня, не могли никуда сбежать!

– Сама дура, они тебе даже не родные, ты-то чего так переживаешь?

Прабабка Терентьева, вновь схватившись за сердце, осела на крыльцо администрации. Верес даже перепугался, а если у женщины инфаркт случится, без магии он даже сделать ничего не сможет. А судя по равнодушию и даже внезапной агрессивности толпы, помогать Матрене тут не жаждут. Взяв бабушку за свободную руку, оперативник принялся высчитывать пульс. Первые удары сердца были ровными и четкими, затем вдруг замерли и понеслись со скоростью зайца-истерички, улепетывающего от волка, а потом пауза – сердце пропустило два стука, и опять барабанная дробь. Обалдеть у бабушки тахикардия!

Толпа же продолжала нагнетать обстановку.

– Подселила к себе каких-то малолеток. Может, они тебя обокрали и сами смылись, а ты переживаешь тут.

– Звони законникам в область и не парься. Тебе в твои годы вообще надо под постоянным присмотром врачей находиться, а ты бегаешь как ополоумевшая, порядки свои всем навязываешь.

В обычном состоянии Матрена уже давно раскидала бы всех этих зубоскалов по сторонам, но в нынешнем, предынфарктном, молча пыхтела на крылечке, не в силах ответить.

Верес же почувствовал, что если он сейчас эту толпу не разгонит куда подальше, то рискует остаться с трупом старушки на руках.

– Народ, расходимся… – вежливо попытался начать он.

Но то ли в этом образе толпа его не воспринимала как человека, достойного уважения, то ли интонацию рыжий выбрал не ту. В очередной раз мысленно прокляв психологов, которые подобрали этот образ, оперативник решил действовать по-другому.

Встав на крыльцо рядом с сидящей на нем Матреной, лже-Олежка глубокомысленно изрек: