Вольф Мессинг

— Я не о том, Мессинг, — поморщился вождь. — Я имею в виду долго мне руководить страной, вести народ от победы к победе? Одним словом, долго ли мне коптить небо?

Это был самый страшный, самый нужный вопрос на свете, я долго готовил на него ответ. Это была долгожданная соломинка, которая могла бы помочь мне удержаться в мире живых.

Мессинг сглотнул и ответил.

— Долго.

— А точнее?

— Не менее десяти лет.

Сталин откинулся к спинке стула.

— Так мало?

— Не менее!.. — возразил я.

Сталин пыхнул дымком из трубки.

— Ви, кажется, заявляли, что не различаете дат?

— Именно так, Иосиф Виссарионович.

— Как же сосчитали?

— По событиям собственной жизни. С момента этого разговора она продлится не менее десяти лет. Не менее!! Но при одном непременном условии. Сколько протяну я, столько протянете и вы. Мы умрем почти одновременно… — я врал вдохновенно. — С разницей в несколько месяцев.

Сталин нахмурился, встал из-за стола, принялся разгуливать по комнате. Потом приблизился и, ткнув в меня трубкой, грубовато поинтересовался.

— Не сочиняешь?

— Нет. Я хочу сказать, что если меня оставят в покое, линия будущего прочертится именно таким образом.

Сталин погрозил мне пальцем.

— Ты хитрец, Мессинг! Другими словами, ты требуешь, чтобы я приказал оберегать тебя, заботится о тебе, иначе, мол, пеняйте на себя?.. А если за тобой обнаружатся какие-нибудь контрреволюционные грешки?

— Я не требую от власти каких-то особых привилегий. Я просто хочу быть как все. Как артист я принесу куда больше пользы.

Сталин с удовольствием полакомился дымком.

— От твоего условия отдает обывательским подходом к истории. К тому же воинствующе обывательским. Только ты, Мессинг, не учел, что товарищ Сталин не страдает суеверием. Он материалист, что и тебе советует. Его трудно запугать. Пытались многие, даже Сталинградом — не получилось. Тебе ясно, Мессинг?

— Так точно, товарищ Сталин.

— Правильно отвечаешь. Хорошо, что правильно отвечаешь. Тогда вернемся к нашим баранам. Вы утверждаете, что война неизбежна?

— Да, вижу страшные разрушения, пожары, сотни, тысячи, миллионы трупов.

— Войны без жертв не бывает, — успокоил меня вождь и спросил. — Победа будет за нами?

— Да. Я не выдумал красные флаги над рейхстагом.

— В это готов поверить, есть подтверждения. И на том спасибо. Срок начала войны уточнить не можешь?

— Нет, Иосиф Виссарионович. То ли в следующем году, то ли в сорок втором.

— А в сорок третьем?

— Никак не в сорок третьем?

— Это точно?

— Насколько мне известно.

— Хорошо. Вот видите, товарищ Мессинг, если с вами провести разъяснительную работу, объяснить, что хочет от вас партия, то и от вашего брата, ясновидца, можно добиться толку.

— У меня есть просьба, Иосиф Виссарионович.

— Что такое? — насторожился балабос.

В этот момент до меня донесся шум подъезжающего к дому автомобиля.

Сталин прислушался и кивнул.

— Высказывайте, Мессинг. Надеюсь, эта ваша последняя просба? Деньги у вас теперь есть.

— Так точно, товарищ Сталин. Я прошу вас позволить мне выехать из Москвы на гастроли, — я сделал паузу. — И если возможно, больше не вызывать меня.

Сталин усмехнулся.

— Насколько мне известно, очень многие мечтают, чтобы их вызвали ко мне. Вы редкая птица, Мессинг.

— Да, товарищ Сталин.

В этот момент в комнату вошел Берия.

— Лаврентий, мы тут кое-что обсудили с товарищем Мессингом. Полагаю, не следует ему мешать выступать перед публикой. Как ты считаешь?

Лаврентий Павлович поспешил пожать мне руку.

— Вполне согласен, Иосиф Виссарионович. Товарищ Мессинг цений специалист. Его дар вполне можно использоват в пропагандистских целях.

— Лаврентий, ты не понял. Он просит оставить его в покое.

На лице Берии нарисовалось искреннее неодобрение, однако вождь не обратил внимания на недовольство наркома и настоятельно добавил.

— Полагаю, с этим можно согласиться.

Берия понимающе кивнул.

Сталин прошелся по кабинету.

— Товарищ Мессинг утверждает, что Гитлер никогда не высадится в Англии.

— Но все развэдданние подтверждают, что вторжение начнется в пределах двух-трех месяцев. Этот мошенник не упустит шанс…

Сталин саркастически усмехнулся и переспросил.

— Не упустит шанс? Каким же это образом немцы преодолеют Ла-Манш, когда начнутся шторма? Я не слышу ответа, Лаврентий, а твой подопечный Мессинг ответил, и как считает товарищ Сталин, ответил верно.

Берия побледнел, однако выдержки и опыта хватило признать ошибку.

— Товарищ Сталин, я всегда…

— То, что ты, Лаврентий, всегда, политбюро известно. Если бы не всегда, ты давным-давно понес бы заслуженную кару.

Далее Сталин уточнил позицию политбюро.

— Кое-кто в руководстве страны полагает, что Гитлер — мошенник. Этот мошенник в течение месяца захватил Норвегию, Бельгию, за пять недель разгромил Францию. Как ему это удалось? С помощью какого мошенничества? Я не слышу ответа, товарищ Берия. Вы берете на себя большую ответственность, утверждая, что Гитлер — мошенник, которому легко дать по зубам. А не вводите ли вы партию в заблуждение? Возможно, вы не знаете ответа и все списываете на мошенничество?

Наркомвнудел побледнел.

Сталин подошел к нему и, ткнув в Берию трубкой, добавил.