Вольф Мессинг. Судьба пророка

– Почему именно я, – вздрогнул Молотов, – а не нарком, отвечающий за безопасность страны?

– Я отвечаю за внутреннюю безопасность и служу стране не жалея ни сил, ни времени. Я уходил из Кремля только после Иосифа Виссарионовича, – заметил Берия. – Сидел ночами. Дольше всех!

– Мы все – после! – неожиданно мяукнул забытый окружающими Калинин.

– А я значительно позже, – подчеркнул Берия, – подписывать расстрельные списки, каждое решение по делу врагов народа, думаете, просто? Поставить подпись там, где надо. Разобраться в предательстве Ягоды? – Берия нахмурился так, что пенсне едва не слетело с носа.

При упоминании о расстрельных списках Молотов сдался.

– Ладно, – сказал он, – я выполнял и выполняю все, что мне поручает партия. Но… Но мы еще не решили, чем закончить выступление перед народом, какими словами?

Берия заложил руки за спину и неожиданно почти вплотную подошел к Мессингу.

– Это вы предсказали Гитлеру смерть, если он пойдет войной на Восток?!

– Я, – от страха вяло вымолвил Мессинг.

– Говорите громче, чтобы слышали все, – настаивал Берия. – Это за вашу голову Гитлер обещал двести тысяч марок? За вашу?!

– Так было, – увереннее произнес Вольф Григорьевич.

Берия вытер голову платком.

– Извините, трудная работа. Мы, марксисты, не верим разным буржуазным телепатам и гадалкам, но товарищу Мессингу, дружественно относящемуся к нашей стране, избравшему ее своей родиной, доверяет сам Иосиф Виссарионович. Скажите, Вольф Григорьевич, сколько времени продлится война и когда мы победим? Хотя бы назовите год и месяц.

Впервые в жизни язык отнялся у Мессинга, он прилег на диван, вызвав удивление у присутствующих, и не слышал слов Калинина: «Я тоже люблю думать лежа!» Он впал в каталепсию и увидел многолетнюю кровавую войну, похожую на механизированную бойню людей.

Горы тел с обеих сторон росли, и, как ему показалось, наши потери намного превышали немецкие. Но за всеми смертями, смрадом от трупов и пылающими от бомбежек городами он разглядел на крыше полуразрушенного Рейхстага красный советский флаг…

– Думайте! Думайте! – донесся до него голос Берии. – Мы не имеем права на ошибку. Нам никогда не простит ее Иосиф Виссарионович. И вам за нее, конечно, не поздоровится. Придется отвечать…

«…Головой! Собственной головой!» – прочитал Мессинг мысль Берии. Он напрягся до предела и отчетливее увидел на крыше Рейхстага советский флаг.

– Победа будет за советским народом! – обессиленно вымолвил Мессинг.

– Вот и хорошая фраза для конца сообщения! – обратился к Молотову довольный своей находчивостью Берия. – Я верю товарищу Мессингу. Проверенный человек! Вражеских намерений к нашей стране не имеет. Ненавидит Гитлера!

– Уже рассвело! – тревожно заметил Жуков. – Немцы движутся по нашей земле, а мы еще не объявили всеобщую мобилизацию! Нельзя терять времени!

– Я согласен, – более спокойно и размеренно, чем раньше, заговорил Берия. – Только не надо в сообщении выделять слово «народ». Скажем более обтекаемо: «Наше дело правое! Победа будет за нами!» Ведь народ и партия едины!

– А потом для уверенности надо пустить гимн, – торжественно произнес Василевский.

– Затем для веселья народные танцы: гопак, русскую, – предложил Буденный, но его никто не слушал. Все расступились, уступая выход в коридор Молотову…

Я не ставил перед собой цели в точности передать реплики, произнесенные руководителями страны, но позднее, будучи на пенсии, играя в домино на Суворовском бульваре, Молотов рассказал моему отцу, что в самом начале войны Мессинга действительно вызывали на совещание в Кремль, где он предсказал, что победа будет за советским народом…

Машина быстро довезла Молотова до радиокомитета. Прервалась очередная передача, и зазвучал голос Юрия Левитана. Вольф Григорьевич еще быстрее доехал до гостиницы, включил радиоточку и слышал первое обращение Молотова к народу. Потом его передавали каждый час. Вместо Молотова обращение зачитывал диктор Юрий Левитан. Его голос, уникальный по тембру и уверенности в том, что он говорит, бередил душу Мессинга. Вольфу Григорьевичу казалось, что он один знает о мучениях, предстоящих людям, от этого щемило сердце и до боли кружилась голова.

Лет через пятнадцать после войны Мессинга свели с Левитаном гастрольные пути. Диктора часто приглашали на концерты, где он в театрализованном представлении на стадионе вещал своим громовым голосом слова, подсказанные Мессингом: «Наше дело правое. Победа будет за нами!» Вольф Григорьевич считал, что голос Левитана обладает магическим, гипнотическим свойством внушать людям именно то, о чем он говорит. Встретившись в гостинице с Левитаном, Мессинг удивился его ничем не примечательной внешности: среднего роста человек, с округлой головой, с добрым лицом, искренней улыбкой, но голос его проникал в души людей и завораживал их.

Они разговорились. Вольф Григорьевич вспомнил о том, что Гитлер обещал за его голову вознаграждение, грозился вырвать язык у Левитана и повесить писателя Илью Эренбурга за его острые антифашистские статьи в газетах, после чтения которых солдаты яростнее шли на врага.