Волею богов

– Послушай, Уэмацин, мы ещё сможем защищаться. Наши отряды контролируют город. Заделаем ворота и будем оборонять стены. Они понесут большие потери при осаде. Прорвутся в город – станем защищать дворец, он же построен, как крепость. Многие жрецы за нас. Спроси Истаккальцина, он должен что-нибудь придумать. Боги не оставят нас после стольких сердец, которые мы положили на их алтари. Титлакауан[11] знает, кто проводил дни в походах и проливал кровь во имя него, а кто отсиживался во дворце, обмахиваясь веером из перьев. Там, где окрашиваются дротики, там, где окрашиваются щиты, раскрываются цветы Дарителя Жизни, – нараспев произнёс воин-ягуар строки известного стихотворения. – А ещё ты сам знаешь цену обещаниям Акамилли. Сейчас он договаривается о мире с Кецалькойотлем, а завтра не преминёт ударить в спину. У людей из Амоштонцинко нет чести. Посему нам не стоит сдаваться. Никому не ведомы замыслы Дарителя Жизни. Нам следует посмотреть, как всё повернётся, говорить о поражении слишком рано.

– Возможно, ты и прав, Косицтекацин. В любом случае мы не сдадимся. Действительно, сильный Ойаменауак не в интересах Акамилли. Он сам или с помощью союзников сделает всё, лишь бы подогревать смуту и ослабить нашу страну. Что же касается обороны города, то мы-то будем защищаться. Но не случится ли так, что сами жители принесут Кецалькойотлю мою голову? Мы не можем надеяться на их поддержку. Нам следует относиться к каждому, как к врагу. – Уэмак вовсе не воспрянул духом, но в неминуемую гибель никак не хотелось верить. Косицтекатль только тяжело вздохнул в ответ. Он сам испытывал те же чувства и осознавал: никто не в силах предугадать будущее.

– Тогда сделаем так, – продолжил Уэмак. – Созови всех. Сегодня мы проведём наш первый государственный совет здесь, во дворце. Нам нужно вместе решить, как поступить.

– Хорошо. Помни, Уэмак. Даже если они решат сдаться, если захотят купить жизнь и свободу ценой твоей головы, я останусь с тобой и буду драться, пока не упаду мёртвым, пока не захлебнусь в собственной крови. Пусть я умру, но точно отправлю к солнцу столько предателей, сколько смогу, и даже больше. Всё равно нам всем навеки идти в его дом. На земле остается от нас только слово, лишь песня. – Одобрительно кивнув, Косицтекатль удалился, а царевич остался один, прислушиваясь к голосу своего сердца.

Солнце начало опускаться за горные пики – смеркалось в тех краях быстро. Тени от массивных резных колонн становились длиннее. Лёгкий убаюкивающий ветерок трепал длинные тонкие перья на голове Уэмака, полностью погрузившегося в себя в тишине пустого дворца. Внезапно негромкий звук вывел царевича из забытья. Перед ним стоял Истаккальцин, Господин Белого Чертога, верховный жрец Тескатлипоки[12], высокий худощавый мужчина лет двадцати пяти. Всё его тело покрывала чёрная краска, голову украшал плюмаж из перьев цапли и кецаля, на груди висело массивное ожерелье из жадеитовых пластинок, браслеты того же материала украшали лодыжки и запястья. Истаккальцин несмотря на молодой возраст считался могущественным жрецом. Он разговаривал с богами и прослыл искусным чародеем, предсказателем, целителем и знатоком ритуалов. Глава культа Тескатлипоки ни в чём не уступал старому Теототецину, служителю солнечного божества. И к заговорщикам возжигатель копала[13] примкнул не из-за желания титулов, земель или дворцов. Некогда боги поведали ему, будто Кецалькойотль не является перерождением божественного предка династии Ойаменауака Се Сипактли[14], а именно Уэмак унаследовал дух легендарного правителя древности. Старший из братьев мог и не быть сыном почившего царя Цинпетлаутокацина, на это однажды намекнул жрец, но более ничего так и не сказал.

– Ты ступаешь тихо, словно пума, Истаккальцин, – начал разговор Уэмак.

Жертвователь почтительно поклонился.

– В такие дни вам следовало держать ухо востро, государь. – стараясь говорить как можно мягче, произнёс он.

– Что привело тебя ко мне? – поинтересовался царевич.

– Плохие новости, Уэмацин, очень плохие. Мы лишились поддержки богов, – потупив взор, сказал Истаккальцин.

– Я ничего не понимаю. Как такое могло случиться? Откуда ты об этом узнал? – негодующе спросил Уэмак.

– Сегодня великий Тескатлипока не ответил мне. Я взывал к нему снова и снова, но ответом мне было лишь молчание. Я обратился к предкам – тишина. Никто из богов не желал говорить со мной. Кроме того, меня отрезали от источника силы. Теперь я не могу вызывать видения, творить огонь и холод, предсказывать грядущее, ни один из пернатых змеев[15] не прилетит ко мне больше. Сколько я ни пробовал, не получилось ничего. Другие жрецы, которые стояли со мной на пирамиде, также лишились дара богов. Теперь мы не можем ничего, – горестно ответил Истаккальцин и покачал головой.

– Но почему? Ещё вчера мы воскурили копал и пожертвовали Титлакауану свою кровь. Мы же всё сделали правильно. Как так?