Волею богов

Всё-таки однажды возжигатель копала решился показать ученику тайный ритуал. Смеркалось. Друзья, никому не сказав, отправились на одинокий остров, тот самый, где изгнанники приняли покровительство Таинственного Владыки. Страшное место. Казалось, голоса мёртвых разносятся в ночном ветре. А следы погребальных костров всё ещё виднелись среди травы. «Земля здесь пропитана кровью», – прошептал спутнику избранник богов. У корней уходящего в небо кипариса поставили фигурку Тлауискальпантекутли.

– Они прикасаются ко мне! Духи трогают меня, – ужаснулся Нисходящая Сипуха.

– Не бойся, и они ничего тебе не сделают, – ответил Голодная Сова.

Копала найти не смогли, вместо него зажгли обычные угли в жаровне. Молодые мужчины сели перед импровизированным алтарём. Служитель культа прочитал молитву от имени обоих участников. Затем он взял заточенную птичью кость и проткнул себе мочку уха. Призраки отступили. Заклинатель передал острие товарищу, а сам наклонился над чашей. Драгоценная влага начала стекать вниз, впитываясь в бумагу аматль. Чикуатемок без страха пустил кровь себе. Подождав, пока красные капли не перестанут падать, жрец взял подношение, воззвал к богу и положил свёрток в огонь. Белый лист с алым пятном вспыхнул. Остров погрузился в густую звенящую тишину. Внезапно клубы дыма приняли очертание черепа в головном уборе из орлиных перьев. Будущий вождь, как завороженный, глядел на разыгрывающееся действо. Испугавшись, парень попятился назад. Но наставник схватил его кисть, крепко стиснул и потянул к себе. Вдруг Господин Венеры сочтёт страх признаком неуважения? Тем временем лик Хозяина Зари сделался чётким, челюсть откинулась назад, а изо рта показался кремневый нож вместо языка. В непроницаемом безмолвии над упокоищем раздался голос: «Несауальтеколотль и Чикуатемок, я, Владыка Утренней Звезды, принимаю вашу жертву. Хоть вы принесли мне не так уж много драгоценной влаги, я учёл то рвение и веру, с которым вы провели обряд. Я дарую вам право воззвать ко мне в минуту опасности. Берегите эту возможность, не истратьте её понапрасну. Ты, Несауальтеколотль ещё получишь шанс отплатить великим всё сполна. Ты же, Чикуатемок, должен встать на путь благочестия и повести свой народ к богам. Не сворачивай с выбранной дороги, будь твёрд в своих намерениях». Как только последние слова стихли, лик Тлауискальпантекутли снова стал дымом и начал таять в воздухе. Звуки ночного леса вернулись. А священник, всё ещё сжимал кисть товарища, по пульсу ощущал, как лихорадочно забилось сердце молодого варвара.

Дни шли. Тоуэйо показывали всё большие успехи. Когда ребята освоили основы языка, а Уэмак убедился в отсутствии враждебности со стороны воспитанников, начались занятия по владению оружием и боевой тактике. В обязанности Голодной Совы теперь входило преподавание календаря и религии. Несколько раз сыновей касиков задирали дети местных аристократов, и служителю приходилось неоднократно вмешиваться на стороне учеников. Чикуатемок продолжал проводить все вечера в компании Несауальтеколотля, юноша больше других интересовался обрядами и мифами. Как-то он признался, что очень хочет принести веру своему народу, и, может быть, даже построить святилище у себя в деревне.

Остаток времени пролетел быстро. Насыщенный год подошёл к концу. Пришло время наследникам вождей затопленного леса возвращаться в родные селенья. Провожать будущих союзников вышли правитель Уэмак, первосвященник Истаккальцин и Косицтекатль, некогда предводитель воинов-ягуаров, занимавший ныне должность тлакочкалькатля[68], второго после тлатоани главнокомандующего армией. Каждый из них произнёс речь с пожеланиями счастливого пути и ревностного служения державе. Говорилось и о больших надеждах, возлагаемых на будущих текутли, и о необходимости скорейшего внедрения культуры и религии столицы в жизнь тоуэйо. От имени глав государственного совета ученикам вручили подарки – оружие, головные уборы, курильницы и статуэтки богов. Бывший наставник сильно привязался к ребятам. Горько было отпускать их в обратный путь. Но в то же время мужчину переполняла гордость, ведь именно он подарил им новый язык, веру, открыл перед варварами блага цивилизации. Сердечно прощаясь, Несауальтеколотль в последний раз крепко обнял друга и вручил ему кремневый нож и ту самую кость, которой они тогда вместе совершили кровопускание. Растроганный, Чикуатемок непременно обещал вернуться и отплатить за добро, знания, и участие, подаренные учителем. Юноша признался: «Когда я ехал сюда, мне казалось, здесь мы будем окружены врагами, нас возьмут в заложники, будут издеваться, унижать. Я думал, мне не выбраться. А сейчас… Ну, ты сам понимаешь, что я чувствую сейчас». Комок подкатывал к горлу. Хотелось расплакался, но ведь не пристало человеку с твёрдым сердцем лить слёзы. Пришла пора отчаливать. Гости из Атекуаутлана погрузили пожитки в каноэ, сели в долблёнки и отплыли домой под возгласы собравшейся на причале толпы. А Голодная Сова ещё долго смотрел вслед исчезнувшим из вида лодкам.