волчья жизнь, волчь законы...

Слева от них на широкой площадке острым шпилем круто вверх уходила Львовская областная телевизионная вышка.

Друзья подошли к подножию горы. Здесь стоял старинный каменный лев с обломанными лапами и мордой. Он назывался Лоренцовичевский лев. Раньше он находился на Площади Рынок, охраняя вход в ратушу, но в 1874 году был перенесён сюда, на гору Высокий Замок.

Дальше мощённая булыжником дорога широкой спиралью, против часовой стрелки, поднималась круто вверх. Идти в гору было нелегко. Взбирались минут двадцать. Но вот, наконец, поднялись на верхнюю площадку. Отсюда разворачивалась величественная панорама Львова…

Вокруг был центр, старинная часть города. Дома, построенные в XVII-XIX столетиях. Маковки униатских и католических церквей, железные крыши домов. Чуть дальше тянулись территории заводов, промышленные зоны и новые микрорайоны.

Здесь было холодно. Сильно дул ветер. Посреди открытой площадки остро возвышался шпиль с флюгером. Это была самая высокая точка Львова.

Флюгер колебался на ветру.

Кроме Сергея и Николая, на Высом Замке сегодня не было. Хотя обычно, в хорошую погоду, особенно летом, здесь было полно туристов, особенно поляков. Высокий Замок считался одной из основных достопримечательностей древнего Львова.

Сергей, облокотившись на перила, любовался панорамой.

– Красотища-то, какая! – восхищённо сказал он, видя купол Кафедрального Собора, рядом с Площадью Рынок. – Господи, какой же всё-таки Львов красивый город! И как мы этого порой не ценим, что живём среди этой красоты!

…На Львовском железнодорожном вокзале Сергея провожали отец и трое друзей.

До отправления поезда оставалось менее пятнадцати минут. Все слова были уже сказаны. Все новости рассказаны. Курили и болтали о пустом.

Вдруг из дверей вокзала выскочил высокий парень. Он бегом приближался к ним.

– Серёга, дружбан! – ещё издали заорал он.

Сергей пригляделся. Это был одноклассник – Александр Липатников. Сегодня он в течение дня он несколько раз звонил ему, но трубку брали родители Александра.

– Здорово! – радостно крикнул он.

Друзья обнялись.

Потом Липатников поздоровался за руку с остальными, извинившись, попросил Сергея в сторону. Держа друга под руку, говорил, вываливая шквал новостей.

– Ну, брат, тут такие дела без тебя происходят. Юльку Пушистую, помнишь?

– Ну, ещё бы…

– Я с ней любовь крутил. Три месяца гулял, потом она мне рога наставила. Пришлось ней расстаться. Она сейчас по рукам пошла. Совсем девка пропала. Сашка Губа на СИЗО сидит. Его на квартирной с поличным взяли. Кроме этой, у него ещё два или три эпизода. Он свои пальцы в других местах оставил.

– Ну, этого следовало ожидать, – сказал Сергей. – Сколько верёвочке не виться.

– Шального посадили… за хулиганку. Он на дискаре Пятого ножом порезал.

– Пятого? Да ты что?

– Я тебе говорю… Бабы не поделили. Толян Молоток разбился.

– Как разбился?

– На тачке. Ехал пьяный со свадьбы, на «шохе» с подругой. Лапину Светку помнишь?

– Ну, ещё бы…

– Короче, он был с ней. Несся по дороге, а навстречу – «девятка». Пытался разрулить, свернул вправо, вписался в столб. Короче, всмятку. У Светки открытый перелом бедра, короче, переломы ребёр, сотрясение мозга и прочая хрень.

– Но главное – жива?

– Жива, – переведя дух, Липатников продолжил: – Я в технарь поступил. В радиотехнический.

– Молодец. Поздравляю!

– А что толку? Один хрен, в Армию!

– А отсрочка?

– Не поможет. Бесполезно. Я уже медкомиссию прошёл. Просился в десантуру, в Житомир. Военком велел ждать призыва.

– А может, оно и к – лучшему? Тебя ж сейчас восемнадцать исполнилось. Раньше сядешь, раньше выйдешь. В армии такой же принцип. Та же зона… с той только разницей, что в увал иногда ходишь и отметки о судимости у тебя нет.

– Как она служба?

– Не сахар, но терпимо.

– Деды сильно строили?

– Я в учебке был. Там у нас Устав. Всем сержанты заправляли. Хотя в отдельных подразделениях, в спорт-взводе, например, дедовщина была. Я там земляка нашёл. Ростиком звали. Он со Львова, возле нового ЦУМа живёт. В гости к нему напостой в казарму ходил. Там у них духаны по полу в шинелях ползали, по-пластунски. Пыль собирали… За водкой в самоход бегали… Чай дедам носили, сигареты, хавку… Короче, пацаны отрывались по полной программе.

– Это всё фуфло, по сравнению с мировой революцией! – махнул рукой Липатников. – Главное живым и здоровым вернуться. А по лицу получать… лично мне не в новинку.

Сергей взглянул на часы.

– Всё, мне пора.

– Сейчас, погоди, – Липатников, блеснув серыми глазами, запустил руку в карман своих брюк, достал несколько мятых бумажных купонов, суетливо сунул в ладонь Сергею. – Держи!

– Зачем?

– Держи, говорю. Они тебе там нужнее. Я себе на гражданке ещё заработаю.

Вернулись к остальным. Сергей попрощался с друзьями. Обнялся с отцом и, закинув за спину вещмешок, взялся за перила и поднялся в тамбур вагона.

Он постоял в тамбуре, подождал, пока поезд тронулся, медленно набирая ход, стал удаляться от перрона, где стояли его провожающие…

Глава 3