Воины зимы

Лязг пошедшего вразнос вала показал, что фортуна на этот раз отвернулась от "Гнейзенау". А удар второй бомбы – насколько. Она пробила 80-мм промежуточную бронепалубу и взорвалось в котельной Райнбека. Небольшой заряд, по сравнению с фугасной, расколол её на несколько крупных кусков, которые врезались в перенапряжённые котлы линкора. Пошла настоящая цепная реакция разрушения. Давление разорвало и их и трубы паропроводов.

Несколько человек находились на пути летящих глыб металла. Им повезло больше всех – они погибли сразу. Другие стояли возле котлов, когда те лопнули, но они хотя бы сгорели и умерли очень быстро. Для остальной части команды ад только начинался.

Райнбек попал в число самых невезучих. Его окутало обжигающее облако перегретого пара из развалившейся установки. За все годы работы в недрах корабля он никогда не переживал ничего подобного. Вокруг образовалось иссушающее пекло. Пар заполнял его лёгкие, жёг глаза, раздирал горло и нос. Пошатываясь, он побежал к эвакуационным люкам, чтобы выбраться из этой преисподней. Как бы там никого не оказалось, а то ведь не выйти будет. Прямо перед ним кто-то уже поставил ноги на ступеньки, ведущие к спасению. Обезумевший от ожогов Райнбек схватил его и отбросил в сторону, стремясь найти выход наверх, туда, где нет пара и боль пройдёт. Не успел он взобраться на четвёртую ступеньку, как его самого зацепили за талию и оттолкнули. Он съехал вниз, попытался удержаться, но чей-то ботинок раздавил его пальцы. Упав, он снова оказался на палубе, где перегретый пар уже оседал горячей водой.

Вокруг немного прояснилось, стало просто как в густом тумане. К счастью, боль отступила. Жар проник достаточно глубоко, чтобы убить нервные окончания в коже. Для Райнбека это значило, что он умирает, но сам он этого уже не осознавал. Боль исчезла! Он увидел, как люди борются в отчаянных попытках покинуть котельное отделение, превратившееся в смертельную ловушку, и пополз, оставляя на металле палубы кровавые отпечатки. К выходу о так и не добрался. Одна из четырёх торпед, попавших в борт "Гнейзенау", пробила ПТЗ и открыла путь благословенно холодной воде.

Северная Атлантика, Флот открытого моря, мостик флагмана "Дерфлингер"

Капитан Локкен понимал, что линкору конец. Он использовал все известные трюки, но этого не хватило. Слишком много было американских штурмовиков и торпедоносцев. Они накинулись на него и… две торпеды, попавшие точно в середину, довершили разрушения от бомб. Машинное отделение вышло из строя и полностью затоплено. Корма превратилась в металлолом. Следующее попадание искорёжило винты и рули. Четвёртая торпеда пробила защиту между первой и второй башней, вынудив залить их погреба. Всё, что делало "Гнейзенау" боевым кораблём – машины, тяжёлые орудия, батареи зениток – всё потеряно. Занавес.

Это касалось не только его линкора. Новая волна штурмовиков накинулась на эсминцы, шедшие в эскорте "тридцать восьмых". "Корсары" зашли в атаку на бреющем и выпустили ракеты, чтобы сбить ход и сделать цели уязвимыми для самолётов с тяжёлым вооружением. Под удар попали четыре эсминца прикрытия. Два уже затонули, двум другим недолго осталось. То же самое, подумал Локкен, относится к "Гнейзенау" и "Шееру". Они уже остались позади. "Шарнхорст", несмотря на разрушения, старался не отставать от "Бисмарка" и "Тирпица". "Гнейзенау" и "Шеер" уже практически скрылись под водой. Оба этих корабля находились слишком далеко, чтобы поддерживать друг друга. Как только амерам показалось бы, что усилия того стоят, они могут уничтожить их поодиночке. Но больше всего задевало другое – последняя волна штурмовиков удалилась невредимой. Ага. Несколько самолётов ушли с дымом, но ни один не сбит. Предыдущая группа слишком хорошо отработала по зениткам.