Войны начинают неудачники

— Правильно, — захохотал Алик. — Чем? Да ничем! Когда-то и она пришла сюда, вот в этот подвал, без гроша в кармане, без прошлого, без настоящего, но с огромными, горящими глазами. Теперь у нее есть все.

Марина еще раз взглянула на блондинку, у которой было все.

— Она пахала как проклятая, — продолжал фотограф, подойдя к камере, — чуть не ночевала здесь. Меня загнала насмерть, но своего добилась. Подойди. — Марина обернулась. Вспыхнувший свет ярко осветил подиум. — Встань в центр.

Девушка подчинилась.

— Откуда ты?

— Из Сморчанска.

Жужжание камеры.

— Сморчанск, Сморчанск, — фотограф словно пробовал название на язык. — Где-то рядом с Украиной?

— Почти на границе.

Жужжание камеры. Яркий свет бил прямо в лицо, она с трудом различала белые плечи фотографа.

— Не жмурься. Сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

Жужжание камеры.

— Поправь волосы. Девушка подняла руку.

— Медленнее, задержись так.

Жужжание камеры.

— Встань вполоборота, смотри в объектив.

Жужжание камеры.

— Расстегни блузку.

Заминка. Алик спокойно посмотрел на смущенную девушку.

— Проблемы?

— У меня под ней ничего нет.

— Я знаю, — кивнул фотограф. — Поверь, ты будешь часто слышать эту фразу, и именно тогда, когда у тебя под ней ничего не будет. Наклони голову, чуть приоткрой рот и медленно, двумя руками расстегивай пуговицы. Поняла?

Девушка кивнула.

— Сделай это.

Одеревеневшие пальцы еле справились с непослушной застежкой.

— Распахни ее шире! Жужжание камеры.

— Улыбнись!

Чуть позже, когда они сидели в креслах друг напротив друга, Алик закурил длинную черную сигарету и улыбнулся:

— Фотографии, которые мы сейчас сделали, не имеют художественной ценности. Это так, проба пера.

— Я понимаю, — тихо сказала Марина.

— Я хотел посмотреть, как ты держишься перед камерой. Ты расстроилась?

— Нет.

— У тебя грустные глаза.

— Не из-за этого.

Фотограф стряхнул пепел и внимательно посмотрел на девушку:

— А что случилось?

— Ничего.

— Я не буду лезть к тебе в душу, но знать о тебе хотя бы чуть-чуть я должен. Родители знают, где ты? — Марина молчала. — Значит, нет.

Он молча докурил сигарету и, сминая ее в пепельнице, негромко поинтересовался:

— Отец сильно пьет?

— Отчим. Да, пьет. Маму жалко, но я ей позвоню, расскажу, где я.

— Конечно. — Алик потянулся. — Где ты остановилась?

— Я не думала об этом.

— Знакомые в Москве есть? Или родственники?

— Нет.

— Ладно, что-нибудь придумаем. — Фотограф с встал. — Сейчас принесу кофе, а то неудобно получается, предложил девушке кофе и зажал, как последний поц.

Марина улыбнулась. Пока Алик хозяйничал на кухне, она успела привести в порядок одежду и окончательно успокоилась. Сейчас кругленький Алик ей почти нравился. Глазки у него, правда, масленые, но это, видимо, профессиональное. У всех немногочисленных фотографов, с которыми ей довелось общаться, взгляд был таким же липким. Раздевающим.

Ладно, сказала себе Марина, это просто еще один шаг.

Девушка снова нашла фотографию блондинки на стене. Я тоже буду в Париже. Я пробьюсь.

— Надо пить скорее — пока горячий, — Алик неожиданно вынырнул из кухни, заставив девушку вздрогнуть.

Он осторожно поставил на столик поднос с двумя чашками кофе и тарелкой с бутербродами:

— Ешь.

— Спасибо. — Марина вернулась в кресло. — А как ее заметили?

— Кого? — Фотограф удивленно поднял брови. — Ах, ее... Это длинная история. Налегай на бутерброды, может быть, в последний раз ешь в свое удовольствие.

Кофе был очень крепким.

— Почему?

— Фигура, Мариночка, фигура. Это твой капитал.

— А у меня что-то не в порядке? — неожиданно кокетливо поинтересовалась девушка.

— Как раз наоборот, — маленькие глазки быстро пробежали по ней, — но так должно быть всегда, пока ты в нашем бизнесе.

— А я уже в бизнесе?

— Конечно, но пока только одной ножкой.

— Какой из них? — Марина засмеялась и вытянула свои стройные ноги.

В голове у нее зашумело. Еще вчера она, одинокая, маленькая, сбежавшая из дому провинциалка, плакала в прокуренном тамбуре, глядя, как поезд уносит ее в неизвестность, а он, оказывается, уносил ее в мечту. Марине хотелось смеяться.

— Вот этой, — Алик подошел к ее креслу и, присев на корточки, погладил левое бедро девушки.

Прикосновение было приятным, но лицо фотографа почему-то стало расплываться.

— Что-то я... — заплетаясь, произнесла Марина, — я...

Чашка выскользнула из ослабевших пальцев, и остатки кофе расплескались по креслу. Голова девушки безвольно упала на грудь. Алик усмехнулся, поднял чашку, поставил ее на поднос и снял с пояса трубку мобильного телефона.

— Для абонента 16661, — негромко произнес он, услышав голос оператора пейджинговой компании. — Срочно позвони Алику.

Фотограф отнес грязную посуду на кухню и снова закурил. Он всегда нервничал, когда в студии лежали усыпленные девушки.

Абонент 16661 перезвонил довольно быстро, меньше чем через пять минут. Он всегда перезванивал быстро.

— У меня есть посылка, — сообщил Алик.

— Очень хорошо, за ней приедут в течение получаса.

Абонент 16661 никогда не обманывал, и, если он говорил «полчаса», значит, у Алика было в запасе ровно тридцать минут. Секунда в секунду.