Войны и битвы скифов

В македонском лагере кипела работа, тысячи людей вязали плоты и изготавливали мехи для переправы, военные инженеры собирали и готовили к бою метательные машины. Базилевс лично следил за рабочим процессом, поскольку слишком высоки были ставки в предстоящем сражении, а судьба Кира Великого была поучительным примером для сына бога Аммона. Невзирая на то что он был ещё очень слаб и практически не мог говорить, царь несколько дней не слезал с коня. Зато к исходу третьего дня всё было готово для форсирования реки и можно было начинать переправу. Македонская военная машина пришла в движение, и не было теперь такой силы, которая могла бы её остановить, Однако на следующее утро в лагерь Александра неожиданно явилось скифское посольство.

* * *

Судя по всему, отправляя послов в лагерь базилевса, скифские вожди преследовали двойную цель. Во-первых, это была попытка договориться по-хорошему: вдруг македонцы откажутся от своего намерения перейти Яксарт и атаковать скифов? А во-вторых, послы должны были выполнить функции разведчиков. Новый враг был кочевникам совершенно неведом, и их военачальникам очень хотелось узнать о нём как можно больше. Подробное описание этого посольства дает Курций Руф.

Очень интересно его наблюдение о том, какое впечатление на скифов произвёл грозный македонский базилевс. «Впустив в палатку, их пригласили сесть, и они впились глазами в лицо царя; вероятно, им, привыкшим судить о силе духа по росту человека, невзрачный вид царя казался совсем не отвечавшим его славе». Однако первое впечатление не всегда бывает верным, и если послы ошиблись, то очень скоро они в этом могли лично убедиться. Начало же их речей было довольно примечательным: «Если бы боги захотели величину твоего тела сделать равной твоей жадности, ты не уместился бы на всей земле; одной рукой ты касался бы востока, другой запада, и, достигнув таких пределов, ты захотел бы узнать, где очаг божественного света. Ты желаешь даже того, чего не можешь захватить».

Что и говорить, сказано сильно, только вот насколько всё это соответствовало действительности? Ведь Александру не были нужны скифские степи, ему было необходимо спокойствие на северной границе. Дальше послы стали рассказывать притчи о том, что на сильного всегда найдётся более сильный, довольно прозрачно намекая на сложившееся положение дел. Затем поведали Македонцу о неприхотливости и непобедимости их племени. Завершились же все эти словоизвержения кратким историческим экскурсом на тему скифских побед над великими царями персов. Причем вся эта речь была перемешана постоянными упрёками в адрес Александра: «Ты хвалишься, что пришел сюда преследовать грабителей, а сам грабишь все племена, до которых дошел. Лидию ты занял, Сирию захватил, Персию удерживаешь, бактрийцы под твоей властью, индов ты домогался; теперь протягиваешь жадные и ненасытные руки и к нашим стадам. Зачем тебе богатство? Оно вызывает только больший голод. Ты первый испытываешь его от пресыщения; чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет».

Конечно, можно было бы и согласиться со скифскими послами, и посочувствовать им по поводу неумеренной страсти к завоеваниям базилевса Македонии, поскольку тот от великой жадности решил прибрать к рукам их бесплодные степи и пустыни. Если бы не одно «но»! Скифам надо было просто задать один-единственный вопрос себе, а не царю: а зачем, собственно, они собрались на противоположном берегу Яксарта?

То, что готовилось вторжение в земли Согдианы, сомнений не вызывало ни у кого, те же античные авторы отмечали связь восставших с кочевниками. Просто своими молниеносными действиями Александр сорвал это объединение сил, а строительством города положил предел грабительским рейдам скифов. Базилевс взялся за дело всерьёз, и его желание обезопасить свои границы столкнулось с явным противодействием степняков. Только что основанная Александрия была у них как бельмо на глазу, и желание стереть её с лица земли было для скифов вполне естественным.