Воинствующая жизнь (cборник)

Поговаривали, что это статский советник, старый плешивец, велел поставить розы в комнату фру Андерсон. Но сам он, говоря с фру, это отрицал.

— Нет, нет, это не я, — говорил он, — я не смею себе этого позволить.

Фру посмотрела на него вдруг в изумлении. Она слегка приподняла свои брови, эти две тоненькие пиявки, повёрнутые друг к другу головками, и сказала:

— О, как красиво это прозвучало! Ваш голос походил на басы арфы. Статский советник поёт?

— О, нет, я не пою. То есть немного, когда-то, конечно.

Он стал совсем как молодой человек. Это, наверно, здоровый воздух и море сделали его таким здоровым и пылким! Статская советница послала за ним, но он не пошёл.

— Я не пойду, — сказал он, — пускай она меня оставит в покое. И чего от меня хотят?

Фру Андерсон кивнула головой и согласилась, что, конечно, он мог продолжать сидеть.

— Ведь мы можем разговаривать о делах, — сказала она. — В таком случае вы можете же остаться?

— Да, с вами я охотно бы делал дела, фру. Послушайте. Пусть между нами будет хоть маленькое дело.

— А не большое?

— Хотя бы и большое. Чем больше, тем лучше. Ха-ха-ха! Благослови вас Бог!

Но фру Андерсон говорила это серьёзно: она хотела застраховать его жизнь — застраховать его.

— Вот что! — сказал статский советник, поражённый. — Разве фру агент?

— Да, уже несколько лет. Я должна была помогать моему мужу зарабатывать кусок хлеба. Что же прикажете делать…

И, затем она продолжала пояснять, что она не хочет его обобрать, вовсе нет нужды, чтоб это была большая сумма.

— Ну, — сказал статский советник, — уж если это делать, то лучше на большую сумму. Да оно, пожалуй, и умно в общем быть застрахованным.

— Бумаги для подписи я должна послать домой моему мужу, — сказала фру. — А для соблюдения формы вас должен освидетельствовать врач страхового общества, хоть вы и кажетесь здоровым, как юноша.

— Доктор скоро приедет.

Встретив свою жену, статский советник заявил коротко и ясно:

— Я занимался делом и не мог прийти. Что тебе от меня нужно?

— Ты занимался делом? С нею?

— Я застраховал свою жизнь. Это очень важно быть застрахованным. Она — представительница лучшего общества.

— Худшего общества, — ответила статская советница двусмысленно, — она представительница наихудшего общества!

Статский советник был очень рад доставить удовольствие фру Андерсон.

Он сам настаивал, чтоб дело было сделано поскорее, и, когда приехал врач, статский советник пошёл на освидетельствование в прекрасном расположении духа.

Он, разумеется, ни на что не жаловался.

Фру пожала ему руку и поблагодарила его.

— Неужели я действительно оказал вам этим услугу? — спросил он.

— Большую услугу. Помощь. Я больше ничего не скажу.

Тогда статский советник дал восторжествовать лучшему в своей натуре и воскликнул:

— Я надеюсь, что уговорю и генерального консула сделать то же самое, если вы придаёте этому значение.

Фру Андерсон назвала его своим другом и благодетелем. И, оглянувшись вокруг, она прелестно покраснела.

— Я думаю, нам лучше это сделать, пока здесь врач страхового общества, — сказал статский советник генеральному консулу. — Мы, наверно, делаем этим фру большое благодеяние. Она прямо ничего не сказала, но…

— А мне она прямо сказала, что она бедная, — ответил генеральный консул. — Я нахожу, что это большая беда. Прелестное дитя и опасные глаза.

И в нём заговорил поэт: он не хотел отставать и решил застраховаться в такую же большую сумму, как и статский советник. У него, кроме того, была ещё особая причина оказать фру Андерсон эту услугу: она только что поблагодарила его за стихи с таким чувством, которое иначе и назвать нельзя было, как взрывом.

— А что, если бы мы застраховали также наших жен? — блеснула у него идея.

— Что? Наших жен? — спросил статский советник. — Нет, это не идёт, я с моей не слажу. Понимаете, освидетельствование. Ни за что!

— А что касается меня, я нахожу, что мы почти обязаны это сделать.

Настала пауза. Статский советник глубоко задумался.

— Она должна это сделать! — воскликнул он вдруг. — Я сейчас же пойду к ней.

Редко видывала статская советница своего супруга таким решительным; он не терпел решительно никаких возражений.

— Мы обязаны это сделать! — сказал он, повторяя слова генерального консула.

— Мы обязаны?

Тут статский советник проявил всю быстроту соображения и хитрость: он совсем не потерялся и, сделав торжественно кивок годовой, сказал;

— Да, мы обязаны. У нас есть дочь, которая нас когда-нибудь да покинет.

И, несмотря на то, что дочь была уже замужем, с богатым приданым, возражать статскому советнику, при его торжественности, было совершенно, совершенно невозможно.

У доктора была бездна работы по освидетельствованию многочисленных знатных персон и по выдаче им аттестатов, сообразно их различным состояниям. Доктор был молодой человек, темноглазый, в светлом платье. Лев Оксенштанд не мог с ним соперничать и обращался в полное ничтожество в те дни, когда иностранный доктор пребывал в отеле. Вначале лев попробовал было быть равнодушным, но когда даже глаза фру Трампе, и те начали блестеть при виде доктора, он потерял всякое равновесие.