Война шерифа Обломова

– Он такой же агент, как я генерал, – лениво пояснил я. – Вы серьезно думаете, что эта гоп-компания имеет какое-то отношение к БКБ? Вы, милочка, подписали себе смертный приговор. До утра вам не дожить, милая Мария.

– Генетический эксперимент, значит? – нетерпеливо прервал нас брат, перейдя на родной язык. – Хорошая история. И ведь поверила, а вроде не дура с виду. Вот что значит правильное воспитание. Всегда знал, что эти киношные истории о монстрах, выращиваемых в военных лабораториях, когда-нибудь окупятся. Людской мозг удивительно восприимчив к любому бреду, если тот подтверждается сценками из телевизора.

– Для этого ты и изобрел телевидение, не так ли? – рассеянно поддакнул я, думая о том, что произойдет дальше.

– И то правда, – благодушно согласился Лок. – А план у тебя был хороший. Я прям впечатлен. Знаешь, какая часть мне понравилась больше всего? Та, в которой я остаюсь в живых, а все дружно убеждают меня в том, что йотун и зеленоглазки мертвы. Я опасался твоего предательства, но думал, всё будет проще – пуля в затылок, что ли. Зато теперь понятно, почему многоножек сбросили только на мой лагерь. Тоже твоя идея?

– Нет, это йотун сам придумал, – скромно открестился я. – И раз уж дела повернулись таким образом, не могу не спросить – ты, часом, не передумаешь? Я вроде как договорился о мире. Мы отдаем заложников, они к нам больше не лезут. Всё, что нам нужно – развернуться и убраться восвояси. Они слово держат, ты же знаешь.

– Знаю… – задумчиво протянул брат. – Только слово слову рознь. Хочешь сказать, что какой-то разведчик дал обещание от имени своего народа? Как-то сомнительно. Даже если речь шла о его жизни.

– Ну, это не простой разведчик, – признался я. – Это Диммак. Помнишь такого?

– На каком языке вы разговариваете? – некстати встряла Мария, которой явно надоела роль статистки.

Неловкий вопрос, на который ни у кого из нас не было ответа. Не изменившись в лице, Лок едва заметным движением кисти извлек из чехла мой нож, который машинально вертел в руках во время разговора, и полоснул девушку лезвием по горлу.

Я с сожалением смотрел на красивое лицо, искаженное гримасой боли и потрясения. Она упала на колени, пытаясь руками зажать рану, из которой на землю хлестала алая кровь. Лок равнодушно взирал на корчащееся в конвульсиях тело, не беспокоясь о том, что сцену могли видеть члены отряда – от толпящихся на поляне бойцов нас заслонял могучий ствол дерева в несколько метров охватом. Когда она затихла, не спеша вытер нож о теперь казавшийся мешковатым комбинезон, облегающий стройную фигурку.

– Недолга эдемская любовь, – философски прокомментировал я, пытаясь голосом заглушить шорох, доносящийся из чащи. – И как ты собираешься объяснить это остальным? Порезалась при бритье?

– У тебя довольно странное чувство юмора, братец, – задумчиво посмотрев на меня, Лок спрятал клинок в ножны. – Скажу, что на нас напал твой дебиловатый помощник. Его уже несколько часов не видели, пропал из караула. Видно, заблудился. Вряд ли этого Томми йотун утащил, такую-то тушу. Теперь есть повод пристрелить его, когда объявится.

– Можешь начинать прямо сейчас, – предложил я, и, заорав во всё горло «Айш ванару т’гал херх!», метнулся в сторону.

Метрах в двадцати из подлеска донесся звериный рев. Ломая на пути тонкие ветки кустов, на прогалину вылетел Томми, бешено вращая налитыми кровью глазами. Я успел подумать, что неплохо бы научить эту модель пользоваться оружием, когда она входит в режим берсерка. Напрочь забыв о висящем у него на поясе пистолете, черный гигант ринулся к Локу, вытянув перед собой могучие руки.

И всё же братец запаниковал. Нет, реакция его не подвела – «Глокберт» появился в руке почти мгновенно, в долю секунды выплюнув в грудь нападающему с десяток пуль. Но не утрать он хладнокровия, сразу понял бы, что метить нужно выше. Массивная туша, не чувствующая боли, сбила стрелка с ног прежде, чем тот успел перенести прицел на голову. Огромные клешни сомкнулись на горле, и я уже приготовился дать команду отбоя, когда Лок исхитрился прижать ствол к голове андроида и спустил курок.

Но хватка мертвеца не ослабла, а навалившиеся сверху полтора центнера лишали мою жертву подвижности. Скользнув к барахтающемуся под трупом родичу, я прижал к его шее старомодную шариковую ручку, торчавшую из кармана моего бронежилета весь поход, и нажал на кнопку. Зрачки бедняги расширились, когда игла вонзилась в плоть, впрыснув внутрь несколько миллилитров янтарной жидкости, до сего момента надежно скрытой металлическим корпусом. Через секунду удивление в глазах сменилось усталостью, а та – равнодушием. Тело обмякло, пальцы выпустили рукоятку пистолета, а вслед за этим сомкнулись веки.