Война и миф. Расширенное и дополненное издание

На площади сначала я вижу обгорелый кинотеатр. Его подожгли в пятницу, он горел целый день, и только ночной ливень его погасил. От кинотеатра начинается газон, он тянется вдоль здания областного хокимията (администрации), напротив – памятник средневековому правителю Узбекистана Бабуру. Там и разложены трупы. Сейчас их не больше 50. В основном молодые парни. Тела лежат в ряд и до плеч накрыты тряпками. У многих лица в крови. Один из них как будто все еще пытается закрыться рукой от выстрела. Еще у одного почему-то связаны руки.

– Это только те, кого не опознали, а так почти что всех уже забрали. А вообще, вы знаете, утром сюда приезжали грузовики, пять или шесть, они забрали тела всех женщин и детей. Их были сотни. Их отвезли вон туда, за город, там, где холмы. И там сбросили в одну общую яму. Прямо как мусор! – кричат в толпе.

– А кто это сделал? – спрашиваю я.

– А кто все это сделал? Власть!!!

В это время около памятника Бабуру, метрах в двадцати от трупов, продолжается митинг. Выступает русскоязычный пенсионер.

– После того, что здесь шло, после того, как пролито столько крови, Каримов больше не имеет морального права оставаться президентом!

Не все в толпе понимают по-русски, но последнюю фразу все поддерживают.

Я отхожу от трупов. Они хотя и лежат в тени, из-за жары уже начинают издавать ощутимый запах. К тому же вокруг них продолжают толпиться люди, пытающиеся кого-то опознать.

Один из митингующих отправляется вслед за мной и начинает рассказывать историю произошедшего.

– Вот по телевидению говорят, что боевики прикрывались женщинами и детьми. Это неправда! Они вообще не брали в заложники женщин и детей. Это же были их собственные семьи, этих осужденных, их сторонников. Мы были вчера на площади. Тут женщины сели в круг, а мужчины вокруг них, прикрывая их собой. Но потом вечером приехали бэтээры и стали стрелять во всех без разбора: и в женщин, и в детей, и в стариков.

– И сколько же погибло? – спрашиваю я.

– Тысяча, а то и две.

– Да нет, поменьше. Наверное, около пятисот, – вступает в разговор еще один мужчина.

– Да нет, ты сам подумай! – возражает первый. – Здесь только, на площади, было тел около семисот, еще несколько сотен на улице Чулпан. Ведь в пятницу вечером военные из мегафона пообещали, что дадут людям уйти с площади и не будут их трогать. И тогда часть толпы одной колонной отправилась на улицу Чулпан. С собой же они взяли и заложников. Но там их ждала засада, их всех положили.

– А кто у них был в заложниках?

– Несколько милиционеров, прокурор города, несколько сотрудников налоговой полиции и несколько человек из хокимията. Человек 20. Их всех расстреляли. Свои же, военные.

– Неужели власти расстреливали своих же?

– Это в других странах заложников пытаются спасти, а у нас открывают шквальный огонь. Кстати, и на площади очень многие милиционеры погибли, потому что их по ошибке застрелили военные.

– Хотите, я вам покажу, где тут что происходило, там еще во многих местах трупы лежат. Могу провести экскурсию по городу, – предлагает один хорошо говорящий по-русски митингующий. Его зовут Ахмад, он студент, провел здесь всю пятницу.

Мы сворачиваем на проспект Навои. Машин здесь нет. Прохожие жмутся к стенам. Под ногами звенят гильзы.

– Лучше давай пойдем с краю, по тротуару, а то они могут открыть огонь без предупреждения. Да, если нас остановят, скажи им, что я просто ваш гид, из гостиницы, – просит Ахмад.

Мы подходим к зданию Службы национальной безопасности. Сюда мятежники пытались прорваться – таранили железную ограду на пожарной машине. Но занять здание им не удалось. Сейчас оно окружено бэтээрами, и это место лучше обходить по противоположной стороне дороги.

– Хотите, я вам тюрьму покажу, которую мятежники брали штурмом, чтобы освободить своих родственников, она отсюда недалеко.

Но до тюрьмы мы не доходим. Дальше по проспекту Навои находится здание УВД. Автоматчики показывают знаками, что проход к нему закрыт, и мы останавливаемся прямо около моста, на котором висит большой транспарант: «Гуманность – основной принцип узбекского народа».

Мы сворачиваем в махаллю – жилой квартал, пытаясь пройти к тюрьме дворами. Но и здесь нас останавливают. Около тюремной ограды сооружена баррикада, из-за которой выглядывают несколько десятков автоматчиков.

В жилых кварталах на глаза то и дело попадаются маленькие машины TICO. У всех из задних дверей торчат завернутые в саван ноги. Одна такая машина глохнет прямо перед нами, и мы помогаем ей тронуться. Сидящий рядом с шофером мужчина начинает причитать.

– Трое погибших в одной семье, – переводит Ахмад, – трое сыновей. Прямо как в «Спасти рядового Райана». Сегодня вообще будет много похорон. Как видишь, сегодня Андижан – мертвый город. Ни машин, ни прохожих. Все сидят по домам. Кто-то боится, кто-то готовится к похоронам.