Воин мочика

Разговаривал сержант Льюис не нормальными человеческими предложениями, а короткими рублеными фразами, как будто на всю жизнь ему было отпущено ограниченное число слов и он боялся преждевременно истощить их запас. Кроме того, у него имелась пренеприятная привычка — то ли нарочитая, то ли таким был склад его ума, — задавать вопросы, никак друг с другом не связанные. Он буквально засыпал меня вопросами о том, где я была, начиная с 7.35 и далее, с кем я была и что делала после того, как вышла из бара, и вплоть до появления полиции. И ни один из ответов его, кажется, полностью не устраивал. Констебль Манчино усердно вел запись.

Я во всех деталях поведала о встрече в баре, кто там был, когда именно кто появился, а потом добавила:

— Уверена, мои друзья могут вам все это подтвердить.

— Уже дали показания, — уклончиво ответил он.

— Ну, значит, все в порядке, — пожала я плечами.

И какая тогда во всем этом необходимость? Какие-то две-три минуты допроса — и я уже начала понимать: мы с Льюисом никогда не найдем общего языка. Ну что такое: один из лучших моих друзей ранен, какой-то незнакомец нашел в моей лавке жестокую смерть, сама лавка выгорела, — а этот тип жаждет знать с точностью до капли, сколько вермута я добавила в мартини и где припарковала машину.

— На юго-западном углу Йорквилл и Авеню-род. Что затем?

— Затем я поняла, что забыла ключи, оставила их в лавке. Поэтому я вернулась туда, надеясь застать Алекса еще там. Я ведь вам уже говорила, — не удержалась я. Сержант уже третий раз спрашивал одно и то же. Ну что там уточнять, когда и так все ясно?

— Ваши ключи? — напрочь игнорируя мое недовольство, осведомился Льюис, вытаскивая из портфеля черно-белую фотографию кольца для ключей.

Я кивнула.

— Уверены?

— Не представляю, чтобы у кого-то еще было такое же кольцо. Это подарок от одного друга из Мексики. Серебряное и с необычным узором: Чак Мул из Чичен-Итцы.

Я глянула на озадаченного констебля Манчино. За все семь лет, что он «щеголял в синем», ему ни разу не приходилось сталкиваться с городом майя и тольтеков, Чичен-Итцей, и свирепым божеством, что охраняет один из тамошних храмов. Я продиктовала ему по буквам. Он густо покраснел.

— Все ключи на месте?

— Кажется, да: от дома, от квартиры Алекса, Мойрины, от машины, от магазина — у нас один и тот же ключ для передней и задней дверей, — от склада. Да, все здесь.

— Компаньонка уехала? — спросил он, в очередной раз поражая меня переходами с темы на тему, следовать за которыми мне было так трудно.

— Да. Она уехала в поход по Алгонквинскому парку со своим другом и двумя его сыновьями. Вернется завтра или послезавтра.

Ну вот, и опять ответ оказался недостаточно точным. Сержант нахмурился.

— Последнее время дела шли хорошо?

— Да. Прекрасно.

— Никому денег не должны?

— Нет. Собственно говоря, за последние несколько месяцев мы даже получили определенную прибыль.

Я могла бы предсказать следующий вопрос — и он не заставил себя ждать.

— Застрахованы?

— Да, разумеется.

Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, к чему он клонит сейчас: мошенничество со страховкой. Может, поэтому Род Макгарриджль и вел себя столь сдержанно. Но все оказалось еще хуже.

— Что дальше?

— Дальше чего?

Я снова не сумела уследить за прихотливыми прыжками его мысли.

Сержант поглядел на меня, как на умственно-отсталую.

— После того, как вы обнаружили, что забыли ключи.

Видно было, до чего же ему досадно тратить столько слов на то, чтобы направить мои мысли в нужном направлении.

Я рассказала, как вернулась к магазину, заглянула в переднюю дверь, поняла, что происходит что-то неладное, и побежала к задней двери, чтобы попытаться войти.

— Дверь была заперта?

— Да. Я разбила окно креслом. Теперь вот вспоминаю, кресло лежало у двери, перевернутое.

— Ветер?

— Не думаю. Оно железное и очень тяжелое.

— А дальше?

— Просунула руку в выбитое окно, отодвинула засов, открыла дверь и побежала к Алексу.

— Где точно он находился? — не унимался Льюис. Судя по всему, до сих пор ответы мои казались ему недостаточно точными.

— Бродил туда-сюда, в полубеспамятстве.

— Точное положение?

— Рядом с коричневой софой.

— Рядом?

— Перед ней. Примерно в двух футах.

— А как выглядел? Подробно.

— В полубеспамятстве, как я уже сказала. У него была разбита голова над левым ухом и сам он вроде как пошатывался.

Льюис поморщился. Он терпеть не мог выражения «примерно», «вроде как», «кажется» и тому подобные. Но я так устала, у меня так все болело, что мне было не до его чувств.

— Что-нибудь говорили?

— По-моему, я спросила его, что случилось, а потом позвала уйти оттуда вместе со мной, — ответила я, неверно истолковав его слова.

— Он что-нибудь говорил? — нетерпеливо переспросил сержант, досадуя, что я не могу ответить на простейший вопрос.

— Нес какую-то бессмыслицу. Единственное, что сказал связное, что, мол, еще не может уйти, так как у него осталось еще какое-то недоконченное дело… надо разобраться… свести какие-то счеты.