Войд

Работы навалилось много. Но это всё было бы ничего, если бы не постоянные дёрганья со стороны Комбеза, отделов СОН и других важных федеральных органов. Больше всего Ярославу возмущали окрики генсека Комбеза и его помощников, а также придирки новоиспечённого главы комиссии по контактам со Знающими Дэвида Берримора. Она понимала, что он «засланный казачок» и работает на резидента Знающих, но вежливо разговаривать с ним заставляла себя с большим трудом.

Во время встречи с Воеводиным она как-то спросила, нельзя ли «разминировать» агентов с тем, чтобы они начали работать на контрразведку? На что руководитель «Сокола» ответил с сожалением:

– Мы работаем в этом направлении, дорогая, и уже научились останавливать внедрённые в их мозги программы самоликвидации, но одновременно с этим завербованные Знающими превращаются в «траву». Чего-то наши медики пока не учитывают.

Утро третьего сентября началось как обычно – с короткого, но обязательного видеоселекторного совещания, объединившего все подразделения Федеральной Погранслужбы в Солнечной системе. Так как за работой Ярославы наверняка велось наблюдение, она не могла себе позволить ни одного намёка на связь с контрразведкой и научилась говорить обтекаемо, не прибегая к повышению тона, и вместе с тем твёрдо и решительно.

Примерно так же вёл себя и глава Российской Погранслужбы Медведь, ожидавший приёма у резидента, которого он, так же как и сама Ярослава, ещё не знал. Действуя по инструкции Воеводина, держал он себя дерзко, на словах всячески противодействовал решениям командора Федерации и везде, где только мог, критиковал Комбез и спецслужбы «за нагнетание страха и неуверенности в душах людей» в связи с «непомерно раздутыми угрозами войны со Знающими». Когда-то его позиция должна была сработать, и резидент Вируса должен был обратить на него внимание.

После совещания Ярослава, глядя на витейр – Руслан на опушке леса, в одежде грибника, держит одной рукой корзину с грибами, а другой боровик, – привычно помолилась «всемогущему богу», чтобы он защитил мужа в его странствии, и вызвала Веласкеса.

Витс прибыл одновременно с вызовом по селектору.

Ярослава жестом остановила помощника, собиравшегося заговорить, отреагировала на огонёк вызова на столе:

– Тихонова, слушаю вас.

Напротив над столом сформировался голографический пузырь видеосвязи, изобразивший безупречно совершенное девичье лицо.

– Госпожа командор, – раздался мелодичный воркующий голосок, – господин генеральный прокурор просит вас зайти к нему в одиннадцать часов тридцать минут по местному времени.

Ярослава кинула взгляд на гостя, приподняла бровь:

– Что-нибудь особо важное?

– В пределах рабочей компетенции, – ослепительно улыбнулась секретарша-виф. – Вы не возражаете?

– Я… буду.

– Благодарю вас, всего доброго.

Видеофантом растаял.

– Интересно, что ему от меня надо, – проговорила женщина с недоумением. – Мои заботы и проблемы его службы не касаются.

– Возможно, прокуратуру заинтересовали наши споры с Комбезом, – предположил Веласкес. – Либо кто-то накатал на тебя жалобу.

Ярослава покачала головой:

– Для этого должны быть веские основания, а я в последнее время никого вроде бы не обижала.

– У чиновника всегда найдётся основание для жалобы.

– Можно подумать, ты диссертацию писал о поведении чиновников. Что ж, послушаем, что скажет уважаемый Вальтер Меркель.

– Я с тобой.

– Тут же рядом. – Ярослава имела в виду, что Федеральная Генпрокуратура занимала верхние этажи соседней башни в комплексе зданий Правительства.

– Не те времена, чтобы ходить на встречи без сопровождения. Я подожду в приёмной.

– Хорошо, перестраховщик несчастный, идём вместе.

Она сменила гражданский уник на мундир официал-чиновника с эмблемой и знаками различия Погранслужбы, и через несколько минут обоих пропустили в приёмную генпрокурора, мало чем отличавшуюся от приёмной командора Погранслужбы. Разница были лишь в облике секретаря: у Ярославы им был мужчина, у генпрокурора – девица невероятной красоты.

– Прошу вас, проходите, – с дежурной улыбкой предложила она Ярославе, перевела взгляд на Веласкеса. – А вы по какому вопросу?

– Товарищ со мной, – небрежно сказала Ярослава. – Подождёт здесь.

– Хорошо.

Она вошла.

Рабочий модуль Генерального прокурора Федерации был велик и в настоящий момент представлял собой панораму марсианского каньона с цепочками скал-башен над крутыми склонами. Цвет скал и стен был оранжево-красным, освещённая маленьким кружком солнца сторона каньона сверкала золотом, противоположная – стыла в коричневой тени. Небо над каньоном было глубокого фиолетового цвета с лёгким зеленоватым оттенком, светлея до голубого к горизонту, над которым пылало око светила.

Ярослава не сразу заметила на одной из скал геометрически правильной формы кресло с сидящим в нём человеком. Затем почуяла странный запах.

– Проходите, мисс, – раздался звучный голос.