Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы

Одна из них - тонкая, словно паутинка, шаль, раньше принадлежащая Лурасе. Тетушка как-то проговорилась, что ее сплела Гарья для своей молочной дочери, но Лураса надевала шаль лишь однажды для любимого человека. Таирия не знала кто он, но почему-то думала, что кто-то очень хороший, раз такая женщина, как тетя, полюбила его.

Второй был дедовский охотничий нож в кожаном расшитом чехле, также переданный племяннице Лурасой. Как внучка, Таирия очень жалела, что не успела узнать Кэмарна, ведь со слов тетушки, он был заботливым отцом и великим вейнгаром.

- Не то, что мой, - грустно прошептала Таирия, но тут же отогнала от себя эти мысли. Расстраиваться еще больше, чем сейчас, ей не хотелось.

Девушка достала из шкатулки подарок Матерна, которому когда-то так радовалась. В детстве ее всегда тянуло потрогать этот немного необычный медальон с оборванной цепочкой. Он почему-то напоминал ей геральдический символ правителя Тэлы, что властьимущий вейнгар носил на груди - вытянувший передние лапы пустынный тигр, - все, что тэланцы привезли с собой из прошлой жизни за Дивейским морем. Но если у тигра Тэлы вид был довольно миролюбивый, то у припавшей в земле кошки, изображенной на медальоне, пасть оскалена, и огромные клыки обещают скорую расправу.

Нежно погладив золотой диск, Ири, как всегда, залюбовалась безупречно выполненным зверем. Девушку поражало искусство ювелира. Так прорисовать детали мог только настоящий мастер. В мерцающем свете трепещущего огня кошка словно оживала. Готовая к прыжку мощь скрывалась в обманчивом спокойствии ее позы. Казалось, что под мельчайшими драгоценными камнями полосатой шкуры скрыты стальные мускулы дышащего зверя, а в глазах-сапфирах пылает жаркий яростный огонь.

Уже будучи взрослой, Таирия приказала починить разошедшиеся звенья цепи, но медальон так ни разу и надела. Он выглядел слишком массивным для ее хрупкой фигуры, и, вероятно, когда-то предназначался мужчине.

Положив украшение на прежнее место, девушка вернула шкатулку в тайник, вдруг передумав брать ее с собой. Как не хотелось ей расставаться со своими сокровищами, Ири все же решила, что уж лучше пусть они останутся во дворце, чем потеряются где-то по дороге.

"Мало ли что может произойти, да и какая она эта Эргастения?" - напомнила себе дочь вейнгара, наблюдая, как выдвижная панель утопает в каменной кладке и становится на место. Ее маленький секрет.

Исследование содержимого шкатулки вернуло мысли Таирии в тетушке, безучастно лежащей на кровати, и девушка поняла, что ничто на свете не заставит ее уехать, не попрощавшись с названной матерью. Даже недовольство отца, к которому, надо сказать, она и так в последнее время успела привыкнуть, было недостаточной помехой ее желанию еще раз увидеться с Лурасой.

И что, что она об этом не узнает, зато сама Ири будет знать, и этого вполне достаточно, чтобы ослушаться требования вейнгара.

"В конце концов, что он мне сделает? Запрет в комнатах также, как родную сестру?" - спрашивала себя Таирия, торопливо шагая по дворцовым коридорам и всерьез раздумывая над тем, что сбежит, но не даст превратить себя в безмолвную рабу, даже если жить придется в полуразвалившейся лачуге и питаться сырыми кореньями.

Аккуратно прикрыв за собой дверь в маленькую комнату для ожидания, предшествующую покоям Лурасы, девушка надеялась увидеть Гарью, постоянно находящуюся поблизости от своей воспитанницы, чтобы расспросить о состоянии тетушки, но няньки там не оказалось. Бесшумно ступая по длинноворсовому ковру, Таирия с печальной улыбкой направилась к приоткрытой внутренней двери, подумав, что старая женщина сидит в кресле у кровати, делясь новостями и просто слухами с неподвижно лежащей в постели женщиной.

Ири несколько раз заставала Гарью за этим занятием, и все время удивлялась. Нянька часто повторяла девушке: "Лураса тебя не слышит", - когда видела, что Таирия тихонько что-то рассказывает тетушке, и в тоже время изо дня в день делала это сама.

Кому-то подобное могло показаться забавным, но не Ири, которая прекрасно знала, насколько глубока привязанность женщины к своей молочной дочери.

Иногда Таирии казалось, что связь между Гарьей и Лурасой, и ее собственные отношения с тетушкой - это разные стороны одной и той же монеты, на каждой из сторон которой изображены мать и дочь. Только, если в одном случае слезы льет дева потерявшая женщину, давшую ей жизнь, то в другом - родившая оплакивает потерю своего дитя, а это, по мнению девушки, гораздо более трагично.

Уже подойдя к двери и приготовившись толкнуть ее, чтобы освободить себе проход, Таирия замерла, не веря самой себе и собственному слуху.

- Пойми же, я не мог по-другому, - долетели до девушки слова отца, и резкий ответ Гарьи: "Мог, но не захотел".

Ошеломленная Ири застыла на месте, не в силах пошевелиться. Она не хотела подслушивать, не собиралась, но и не могла заставить себя отойти, словно дерево пустившее корни глубоко в землю привязанная к месту.