Воевода

— Нехорошо, когда смерды при тебе в шапках бродят, — пробурчала его красавица, стиснув локоть мужа. — Позорно сие.

— Так зима же, Леночка! — положил ладонь на ее руку Егор. — Коли мозги застудят, кто нам рыбу станет возить? Лучше сами в дом пойдем. Нет князей — нет проблемы.

Княгиня Елена посмотрела на него с явным осуждением, но спорить не стала, величественно прошествовала к крыльцу, с деланым безразличием поинтересовавшись:

— Ну, и какова она собой, Снежана Кривобокова?

— Это жена кузнеца, что ли? Понятия не имею! Не видел ни разу.

— Врешь! Она же вам обед в кузню приносила!

— Так мы в то время с Кривобоком по бору бродили, следы от пули искали. Вот и разминулись. А может, просто не заметил. Я ведь, кроме тебя, уже давно никаких женщин не замечаю.

— Правда? — остановилась княгиня.

— Правда. — Он тоже остановился и повернул жену к себе, обнял ладонями за щеки, наклонил голову вперед, упершись лбом в ее лоб и в упор глядя в яркие васильковые глаза. И суровая княгиня, ненадолго превратившись в ту прежнюю, веселую и ласковую девчушку, с которой он познакомился в Орде, откинулась, подставила губы и забросила руки ему за шею.

Сладкому поцелую княжеской четы одобрительно заулюлюкала привратная стража и хмельные ватажники, лепящие на валу под частоколом снежную крепость.

— Дармоеды… — ласково обругала их Елена, опуская голову мужу на плечо. — Как же долго я тебя ждала, милый! Каждую ночь о тебе мечтала. Что придет богатырь могучий, храбрый витязь в броне сверкающей и с мечом булатным, да на свободу из Орды уведет, женой своей сделает. Иногда страшно становится, что снится мне все это. Проснусь вот-вот, и опять в гареме окажусь…

Узнать ее тревоги до конца Егор не смог, поскольку во двор неожиданно влетели трое хорошо одетых и вооруженных всадников в ярких зипунах, с саблями на поясах, луками и щитами на крупах коней. С усталых скакунов из-под упряжи падала розовая пена, и заводные лошади, по две у каждого, тоже дышали с трудом, высоко вздымая бока.

— Это еще что?! — отпустив жену, шагнул вперед князь. Егор, даром что новичок в этом мире, уже знал, что въезжать верхом на чужой двор — тяжкое оскорбление хозяину дома.

— Постой… — удержала его Елена. — Вестники это. Гонцы.

Гости спешились. Двое остались удерживать коней, один — русый и безбородый, в изумрудно-зеленом зипуне, решительно направился к супругам, на ходу вытягивая из-за пазухи туго свернутую грамоту, скрепленную сургучной печатью.

— Ты, что ли, племянница князя Заозерского Нифонта, Елена, будешь? — поинтересовался гонец. — Письмо тебе от великой княгини Софьи.

— Почему не кланяешься, хам? — холодно поинтересовался Егор. — Почему шапку не снимаешь?

— Не велено! — отрезал вестник и дерзко вскинул подбородок, пытаясь посмотреть на хозяина посада сверху вниз. Получалось плохо. Хотя московский князь и подбирал посланца крепкого и видного, но Егор все равно оказался выше на полголовы и заметно шире в плечах.

Ватажники у стены и ворот зашевелились, стали подтягиваться ближе. Их атамана нагло и публично оскорбляли — и они готовились переломать грубиянам кости.

Елена скрипнула зубами. У нее был выбор: либо оскорбиться, обрить для позора гонцам бороды, выпороть, засунуть грамоту вестникам в пасть и на старых телегах отправить обратно — либо проглотить обиду и послание принять.

Хотя нет, обрить — не выходило. Посланцев великий князь Василий подобрал молодых, с босыми лицами. Только пороть…

Любопытство победило: княгиня протянула руку и гневно вырвала грамоту. Вестник довольно осклабился, отступил.

— Не нужно, — вскинув палец, остановил подобравшихся ближе ватажников Егор. — На кол посадить всегда успеем. Они ведь люди служивые, подневольные. Че велено, то и исполняют. Пусть поперва поедят да отдохнут с дороги. Вижу, торопились как могли. Старательные. Федька, проводи гонцов на кухню! Пусть погреются. Глядишь, шапки и сами попадают.

— Сделаю, княже! — быстро протиснулся вперед мальчишка.

— Сделай, — взял его за плечи Егор, наклонился и быстро шепнул на ухо: — Но с едой не торопись.

Сообразительный паренек чуть заметно кивнул, побежал вперед. Часть ватажников потянулась следом, часть вернулась к воротам. Елена же продолжала крутить в руках грамоту.

— Интересно, почему Софья писала, а не сам князь? Заболел, что ли? — предположил Егор.

— Женщины женщинам пишут, мужчины мужчинам, — пояснила Елена. — Князь же тебе писать брезгует, достойным разговора не считает. За татя обычного почитает, коего и обмануть, и оскорбить, и повесить — не грех. Не к добру…

— Нарывается князь Василий, — рассмеялся молодой человек. — Приключений ищет себе на задницу. Можно обеспечить.

— Ох, Егорушка, — покачала головой княгиня. — Ты, знамо, храбрец известный и атаман признанный. Да токмо рати, равной московской, тебе не собрать. А сила солому ломит.

— Ничего. Ты пока послание прочитай, а я хочу дельце одно провернуть. Может, тоже чего интересного проведаю? — Егор чмокнул жену в щеку и быстрым шагом отправился к темному срубу, примыкающему к главному, теплому дому.